Эрин попыталась подняться, но боль заставила ее снова лечь на подстилку. В памяти всплывали смутные воспоминания о том, как Закери повалил ее на солому и ударил кулаком в бок. У нее могла быть трещина или даже перелом ребра, но она решила, что все равно нужно подниматься.

— Лежите, вам пока нельзя двигаться, — предупредил Талвах.

— Я должна… Неужели вы не понимаете? — Она с мольбой смотрела на знахаря. — Чем дольше я пробуду здесь, тем дальше Нейт Донован увезет мою маму. Я должна ехать за ними.

— Об этом уже позаботились. Я известил Магалию, а она разыскала Сэма Уэйда. Мне сказали, что он уже предупредил своих людей, и они будут следить за всеми, кого привезут на аукцион. Говорят, что Донован обычно передает женщин-мулаток торговцам с побережья. Там это ходовой товар. Женщины для интимных услуг нужны в портах и на пассажирских судах.

Эрин, сжав кулаки, воскликнула:

— Это убьет ее! Я знаю, мама не переживет этого.

— Если вообще доживет. Она может еще раньше умереть от чахотки. Пойду принесу вам поесть.

Эрин не хотела обижать Талваха и потому не стала возражать, хотя с некоторым недоверием относилась к тому, что он готовил.

Талвах принес чашку с какой-то жидкостью и, заметив гримасу на лице Эрин, не удержался от добродушной улыбки.

— Здесь только курица и вода. Не бойтесь, ни крылышек летучих мышей, ни глаз тритона я вам не предлагаю.

Эрин сделала глоток и поняла, что в чашке действительно куриный бульон.

— Извините, — пробормотала она, — но я слышала…

— Что я колдун, — закончил он с гортанным смешком. — Тонтон-макута, так?

Эрин кивнула:

— Верно, что-то вроде того. Я знаю, Закери, например, считал, что его околдовали. И обвинял маму, — мол, это она подговорила рабов использовать против него вуду. Так мне сказал один его надсмотрщик.

— Правильно, это и было вуду. Только ваша матушка здесь ни при чем. И все остальные тоже. Я один занимался этим и не перестану заниматься, пока не изведу дьявола.

Эрин потихоньку отпивала из чашки, размышляя о всеведущем знахаре. Несомненно, Талвах был начитанным человеком и неплохо владел английским. Поддавшись любопытству, она спросила, каким образом он приобрел свои знания, где научился искусству магии.

Талвах поведал ей, что детские годы провел на Антилах — Сахарных островах, где находились английские и французские колонии. В одной из них он и появился на свет. Мать свою он не знал, но был уверен, что она так же, как и его отец, попала в Санто-Доминго из Африки. Сразу после рождения его поместили в приют, где за младенцами ухаживали пожилые негритянки, не пригодные для тяжелой работы. Остальные рабы от зари до зари трудились на плантациях сахарного тростника. Он не знал даты своего рождения и отсчитывал возраст с того времени, когда его тоже отправили работать на плантации. Талвах полагал, что тогда ему было лет пять.

От своих взрослых соплеменников он и перенял искусство вуду. Среди невольников, завезенных из Конго и Анголы, было немало колдунов и знахарей, которые хорошо разбирались в травах и умели добывать из них лекарства и яды. Пышная растительность Сахарных островов изобиловала подходящими для этих целей листьями и корнями. Эти люди обладали оккультными знаниями, унаследованными от предков. Они общались с тайными силами, предсказывали судьбу и занимались магией. На тех, кто плохо обращался с ними, они могли наслать проклятие, могли покарать своими молитвами и заклинаниями.

— Белые как огня боялись их мести, — рассказывал Талвах, — а черные перед ними преклонялись.