Слова матери казались Райану оглушительным ревом. Все поплыло у него перед глазами. Смеяться над его письмом… обниматься с другим мужчиной…

— Естественно, — продолжала лгать Виктория, — я должна была убедиться, что она действительно сбежала. В конце концов, я могла ошибиться, хотя это маловероятно. Я же видела их вдвоем. И хотя я не сомневалась, что она сбежала со своим любовником, я поехала справиться у ее матери. То, что я выяснила, только подтвердило мои опасения. Очевидно, ее мать убежала вместе с ней. Тогда я решила, что, возможно, Арлин знала о ее планах.

Знала бы Виктория, о чем в эти минуты думал Райан! Если бы ей было известно о том, как Арлин шантажом понуждала его к женитьбе, сейчас у нее появился бы веский довод. Райану казалось, что чья-то железная рука стиснула его сердце. Боже, он дорого бы дал, чтобы узнать, кто этот ублюдок. Попадись он ему сейчас, задушил бы его голыми руками!

Несколько секунд Виктория хранила молчание, давая сыну возможность впитать ее ложь. Она была довольна собой. Несомненно, она хорошо потрудилась, хотя, конечно, пришлось понервничать. Однако ее удивляла реакция сына. Виктория ожидала, что он будет рвать и метать, начнет грозить, что свернет Эрин шею за измену. Но она совершенно не предполагала, что он будет сидеть, точно изваяние, — молча сидеть, сжимая кулаки.

Для большего эффекта Виктория решила дополнить свой рассказ еще одним штрихом. Прищелкнув языком, она сказала:

— А ее любовник настолько осмелел, что стал оставлять ей розу в лабиринте. Это был их условный сигнал.

Райан почувствовал себя так, словно сам себе влепил пощечину.

Всего лишь час назад, подъезжая к дому, он был поражен пришедшей на ум идеей. Он хотел придумать для Эрин символ вечной любви. Не дожидаясь весны, он собирался поручить садовникам выкопать все кусты жасмина и заменить их розами. Всех цветов. Всех оттенков. Он хотел, чтобы розы посадили везде, повсюду. И предпочтение, конечно, отдавалось темно-красным. Таким образом, на месте непомерно разросшегося жасмина должен был возникнуть розовый сад, похожий на тот, где произошла их первая встреча… В честь своей любимой Райан даже хотел переименовать поместье в Роуз-Хилл.

Виктория вздрогнула от внезапного вопля сына.

— Что ты сказала?! — вскричал он. — Роза?!

Увидев его выпученные глаза и набухшие вены на шее, она в ужасе схватилась за горло.

Райан весь дрожал, его трясло, точно в лихорадке. Он сжимал кулаки с такой силой, будто пытался что-то раздавить.

— Я… я… сказала, — заикаясь, бормотала Виктория, — т… там была роза. Я слышала, как Энни сказала, что обнаружила на могиле розу. Я думаю, это был условный сигнал, потому что позже они встретились и…

— Хватит! — Он высунулся из окна и крикнул кучеру: — Стой!

Лошади замерли как вкопанные. Райан распахнул дверцу. Виктория с изумлением наблюдала, как он побежал отвязывать свою лошадь. Вскочив в седло, Райан умчался с быстротой молнии.

Виктория высунула голову из окошка и, глядя на кучера, пронзительно закричала:

— Чего расселся, дурак! Поезжай за ним. Быстрее!

Лошади рванули вперед. Экипаж бросало из стороны в сторону. Виктория сидела, вцепившись руками в сиденье. Ужасные предчувствия терзали ее душу. Она тревожилась за сына.

Элиза услышала приближающийся конский топот. Эбнер тоже. В этот момент они стояли у парадных дверей — стояли, с недоумением поглядывая друг на друга.

Райан подъехал прямо к крыльцу и соскочил с лошади почти у самой двери.