Он до сих пор стоял перед глазами Браэфара — огромный, черный, изо рта капала кровь мальчиков, которых он убил в чаще. Медведь шел прямо на Коннавара. Он был таким страшным, что кровь застыла в жилах Браэфара. Конн бросился на зверя и ударил кинжалом, Гованнан кинулся ему на помощь, и очень скоро все было кончено. Конн, еще секунду назад живой и здоровый, был практически разорван на части, а трава залита кровью. Пришли охотники и добили зверя камнями, лишь тогда Браэфар обрел способность двигаться. Все смотрели на него как на труса. Вслух никто ничего не сказал, но именно с того момента жизнь Браэфара испортилась.

— Конн его так и не простил. То есть он сказал, что простил, но это была ложь, и следующие двадцать лет он вынуждал Браэфара совершать ошибки и выставлял перед всеми сущим идиотом. Как же он, наверное, смеялся! Браэфар не сомневался, что каждый его промах Конн обсуждает с Браном, Гованнаном, Остой, Фиаллахом и прочими. Они-то думали, что Браэфар не знает, что они смеются за его спиной, но он замечал все! Догадаться было нетрудно, равно как и раскрыть их нелепые заговоры против него.

Конн поставил его во главе северных приисков, чтобы увеличить добычу золота и пополнить казну. Браэфар изобрел для людей, работающих в забое, несколько инструментов, которые оказались очень полезными. А потом был обвал. Браэфара обвинили, что он вел добычу слишком быстро и использовал недостаточно деревянных опор. Погибло сорок человек, и шахту закрыли на четыре месяца. Будто бы он был виноват! «Побольше золота!» — приказал король, Браэфар так и сделал, удвоив объем добыч.

Каждое поручение Конна было пропитано ядом. А все из-за медведя!

Именно поэтому его никогда не назначали командовать войском. Как же это было унизительно! То же самое, что сказать вслух: «Браэфар — трус!» В конце концов этому поверил даже Бран, после того случая в Паннонской кампании двадцать лет назад. Конн велел Браэфару собирать подкрепление, а сам уехал сражаться с горным князем и Морскими Волками Шарда. Браэфар сделал так, как было приказано, собрав добровольцев со всех земель ригантов, и собирался вести подкрепление к Конну. Но и здесь героем сделали пятнадцатилетнего Брана, который прорвался к полю битвы с несколькими тысячами добровольцев, а Браэфар остался в Старых Дубах, чтобы в случае нападения защитить местных жителей.

Естественно, никто не воспринимал случившееся таким образом, об этом Конн позаботился. Трус Браэфар не справился с заданием, ему больше нельзя доверять командование. Бран управлял северными землями, Фиаллах — южными, а Браэфару оставили Три Ручья, где наконец он обрел настоящих друзей. Император Джасарей подослал к нему своих лазутчиков. Они сообщили, что император высоко ценит тонкий ум Браэфара и все основные открытия, например, стремена, с помощью которых кавалеристы могли носить тяжелые доспехи и удерживать равновесие в седле. Шпионы заверили, что император сочтет за честь, если Браэфар станет его другом.

Джасарей оказался настоящим другом. Его лазутчики видели, как Коннавар издевался над Браэфаром, слышали унизительные замечания в его адрес. Однажды Коннавар заявил, что это он изобрел стремена. Джасарей был прав и относительно захвата территорий армией Коннавара. Войны стоили дорого и не приносили никакого результата, народ будет богаче и счастливее под мудрым владычеством такого человека, как Браэфар.

Джасарей все понимал. Он похвалил и одобрил действия Браэфара в Паннонской кампании.