Полотнище палатки пошло волной, Тамара покрылась липким потом: опять?! Но ничего не происходило, и она нервно хмыкнула: надо же, как ее за эти два дня выдрессировали! Чуть что – трясется от страха. Из-за обычного ветерка едва заикой не стала.

«Лелька, дуреха, считает, что ничего необычного не происходит. Мол, нас просто пугают. И зря. Катька правильно сказала: не все можно объяснить. Газета – искра попала. Вещи – кто-то из наших дурью мается. Пусть Мишка, я бы не удивилась. А остальное? Вот с Крысенышем, например. С чего он выл? В жизни с ним такого не было. Во сне скулил, случалось, но чтобы ТАК страшно выть… – Тамара невольно поежилась. – И почему Крыс не захотел именно ТАМ свернуть в ельник?! Через несколько километров свернул ведь, тогда какая разница-то? Сколько нервов нам и себе потрепал, дурашка… – Тамара судорожно вздохнула. – Нет уж, причина одна: ОН пытался нам напомнить о тех несчастных, повторяя один к одному эпизоды из статьи. И здесь, у болота, сделал последнюю попытку: вначале эти страшные звуки из леса, а потом зверюга в кустах. Привидение, Катька права. Иначе с чего бы ОНО исчезло сразу после Колькиной молитвы?!»

Тамару в который раз за сегодняшнюю ночь затрясло, и она в панике шлепнула Лельку по руке. А когда сестра распахнула глаза, Тамара зло прошипела:

– Спишь, да? Аки невинный младенец?

Лелька изумленно моргнула, взгляд темно-фиолетовых в полумраке палатки глаз стал осмысленным. Она протяжно зевнула и пробормотала:

– А ты чего дежуришь? – Лелька посмотрела на запястье. – Только пять утра, часа три можно спокойно спать, никто раньше восьми не встанет, даже Коля.

– Спать?! Когда у меня все поджилки трясутся?

– Что… у тебя трясется?

– Да все!

Лелька рассмеялась. Тамара обиженно засопела:

– Смейся-смейся, чего от тебя еще ждать?

– Да что с тобой происходит?

Лелька привстала и коснулась прохладными тонкими пальцами лба младшей сестры. Тамара раздраженно отбросила ее руку и прошипела змея змеей:

– Не со мной происходит, с НАМИ!

– А-а-а… Вот ты о чем, – фыркнула Лелька. – А я уж решила, что у тебя температура.

– Еще скажи – белая горячка!

Лелька промолчала. Тамара подкатилась к ней вплотную и жарко зашептала в ухо:

– Неужели тебя совсем не испугало привидение? Ни капли?

– Какое привидение?!

Лелька смотрела с таким искренним изумлением, что Тамара поперхнулась и закашляла. Она вдруг почувствовала себя дурочкой.

Внезапно подумалось, что ЭТО действительно ее личная галлюцинация, а другие видели нечто иное. Лелька же – просто куст, с нее станется.

Тамара схватила себя за горло, почему-то стало трудно дышать: точно, глюники. И ничего странного, мало ли какие испарения шли с ближайшего болота? Катька вон недавно болтала, что добрая половина трав – ядовитые, пусть и лечебные одновременно.

Тамара жалко пролепетала:

– А ты разве не видела этого… с клыками? Он еще слюной исходил, и глаза… так страшно горели!

– Зубастую зверушку в кустах? – усмехнулась Лелька. – Конечно, видела.

– Но оно же… Ты же… Колина молитва… «Отче наш» – вот. И она исчезла! Он то есть. Или оно? Я про чудище. Про привидение я!

Тамара путалась, ее глаза лихорадочно блестели, щеки горели, губы потрескались, веснушки черными каплями обсыпали бледные щеки, на лбу выступила испарина.

Лелька осторожно приподняла каштановую челку и нежно подула на пылающий лоб младшей сестры. Потом прошептала:

– Ш-ш-ш! Успокойся, все хорошо.