Голос у мамы стал хриплым, и Поль уже собирался поцеловать её, когда она добавила с мольбой:

— Если ты очень соскучишься, если эта дама станет дурно относиться к тебе, напиши мне не откладывая, и я с первым же поездом приеду за тобой. Обещаешь, да? Обещай также ничего не скрывать, ладно?

— Ну конечно, мама! — ответил Поль, на этот раз уже с некоторым нетерпением.

Как только мать вышла, он снова открыл словарь.

II

За окнами вагона с дребезжащими стёклами показался перрон, и поезд замедлил ход. Дьеп. Поль привстал со своего места.

Путешествие в перегретом, тёмном купе с задернутыми от солнца занавесками привело его в полное оцепенение. Он робко и вопросительно посмотрел на толстого господина в очках, заботам которого мать с тысячами наставлений поручила его перед самым отправлением поезда. Господин взял из сетки свою шляпу.

— Вот мы и приехали, — сказал он. — Выходи, малыш, поторапливайся, я подам тебе вещи. Ну и снаряжение у тебя!

Да, снаряжение у него и в самом деле было великолепное: большой чемодан, чемодан поменьше, свёрток с непромокаемым плащом и пальто и — венец всего — лопатка и сачок для ловли креветок, новёхонькие, он даже не успел снять с них ярлычки.

Когда всё это было аккуратно сложено на перроне, господин спросил:

— Тебя ждут у выхода? Да? Ну, в таком случае, до свиданья, желаю удачи! — и помахал рукой.

— Благодарю вас, мсьё, — ответил Поль.

Провожатый скрылся в толпе, и мальчик, совершенно растерянный, остался один со своим багажом. Поль не ожидал, что его бросят на произвол судьбы, он рассчитывал, что господин этот побудет с ним, пока они не найдут госпожу Юло. Поль инстинктивно оглянулся и поискал глазами мать. Но нет, он был один, первый раз в жизни совершенно один. Что делать? Он неловко подхватил оба чемодана, но, когда нагнулся за сачком, билет, зажатый в потном кулаке, выскользнул и упал к его ногам; он поставил один из чемоданов, чтобы одновременно поднять билет и взять плащ, но на этот раз выронил из рук сачок. После этого он отказался от всяких попыток унести багаж. Толпа вокруг него растекалась, перрон пустел; теперь тут оставались лишь два-три служащих да какая-то девушка; она стояла, прислонившись к стене с краю от сквозных ворот. А госпожи Юло всё нет как нет. Может быть, она не вышла на перрон?.. Поль стоял неподвижно, словно врос в асфальт, и ждал, сам не зная чего…

Внезапно девушка отошла от стены и направилась в его сторону. На ней были ярко-синие шорты, оставлявшие на виду голые загорелые ноги, и сандалии; девушка размахивала на ходу кошёлкой, откуда выглядывал хлеб.

— Вы Поль Товель? — спросила она, подойдя вплотную.

— Да, мадемуазель, но я… я жду…

— Знаю, знаю, — оборвала его девушка. — Меня послала госпожа Юло. Я уже подумывала, что вы опоздали на поезд! Почему вы не пошли к выходу? Ах да, багаж…

Она легко подняла оба чемодана, словно они были пустыми.

— Остальное берите вы, — приказала она, — да прихватите мою кошёлку… Всё в порядке? Прекрасно. Билет, надеюсь, не потеряли?

— Нет, нет, — ответил Поль. — Он у меня в руке, из-за него я…

— Ну ладно, ладно! В таком случае, поторапливайтесь, а то мы никак не сдвинемся с места!

Поль пошёл за девушкой, волоча за собой сачок и стараясь шагать в ногу с ней. Как он перепугался! Он так благодарен мадемуазель за то, что она вывела его из затруднения, но на него неприятно действовали её решительная походка и резкий тон.