— Вообще ладно, все чепуха, главное вот что, — не дождавшись от него ответа, сказал Саса-Маса, — я что-то не понял, что там сеструха твоего Вики об экзаменах говорила?

— Да, в самом деле! — тут же подхватил Лёнчик. — Будто бы не будет!

— Узнать бы как-то, точно не будет или она натрепала. — Саса-Маса вздохнул с такой мечтательностью — будто представил себе что-то необычайно вкусное, но совершенно недоступное. — Узнать бы как-то, Лёнчик, да?

— Хорошо бы, конечно! — отозвался Лёнчик. — А как узнать?.

— Так слушай! — воскликнул Саса-Маса. По глазам его было видно — какая-то свежая мысль пришла ему в голову. — Ты же в совете дружины! Спроси там у старшей пионервожатой, она-то уж наверняка знает.

Лёнчик хлопнул себя по лбу.

— Дельная мысль! Должна знать.

Назавтра на большой перемене Лёнчик вместе с Сасой-Масой полетели на второй этаж в пионерскую комнату. Из пионерской комнаты, когда приблизились к ней, донеслись утробные неумелые звуки пионерского горна. Саса-Маса не решился зайти внутрь, остался в коридоре, и Лёнчик ступил в пионерскую комнату один. Пионервожатой Гали в комнате не было, а за ее столом сидел моряк в черной форме, с блестящими золотыми погонами, на которых сияла маленькая золотая звездочка, у губ он держал сверкающий золотой горн — неумелые звуки, разносившиеся по коридору, были его произведением.

— Галя? — переспросил он, выслушав вопрос Лёнчика. — Я за нее. Устроит?

— Нет, в самом деле? — протянул Лёнчик.

— В самом деле — останетесь вы скоро без Гали, — с бравостью сказал моряк. — Увезу я вашу Галю на восток нашей родины — на самый Дальний Восток. Была Галя ваша, станет моей.

— Как это? — не понял Лёнчик. И понял: — Она за вас, что ли, замуж выходит? А как же мы без пионервожатой?

— Другую найдут, — сказал моряк. — А я другой такой — нет.

Лёнчик, ошеломленный новостью, помолчал.

— Она что, больше уже у нас не появится? — спросил он затем.

— Появится, — успокоил его моряк. — В магазин сбегает и вернется.

Следующий урок Лёнчик с Сасой-Масой только и ждали новой перемены. Звонок прозвенел, и они снова сломя голову помчались в пионерскую комнату. Сверкающий золотом погон и звездочкой на них моряк уже не сидел за Галиным столом, он громоздился вместе с ногами на подоконнике, а Галя, выставив посередине пионерской комнаты ведро с водой, мыла пол большой серой тряпкой из мешковины. Лицо у нее, когда она, разгибаясь, взглянула на вошедшего Лёнчика, было до того незнакомое, что Лёнчику на мгновение показалось — это не она. Но это была она. Галя разогнулась, бросила тряпку в ведро, отвела локтем со лба прядь волос, и Лёнчик получил от нее ее привычную задорную деятельную улыбку.

— Что, Лёнчик? — спросила она. — Какая-то проблема? Давай излагай. А то все, сейчас чистоту наведу и завтра — ту-ту!

— И что, — почему-то спросилось у Лёнчика, — навсегда?

Галя не успела ответить, моряк с подоконника опередил ее:

— Навсегда, навсегда!

— Излагай, Лёнчик, — произнесла Галя, бросив короткий взгляд на моряка.