|
Не то чтобы свысока или по-опекунски, и не слишком он важничал, но я безошибочно узнаю интонацию, присущую даже наилучшим мужчинам, когда они позволяют женщинам лицезреть отблеск прекрасного Мужского Мира. Тимоти вступил в их клуб.
Я сказала крайне неуместно: «А теперь, ради бога, давай искать это дерево». «Одинокая сосна в промежутке между тоннелями. Это так же здорово, как одноногий хромой китаец. Да найдем наверняка. Вот и опять железная дорога». Мы на огромной скорости пересекли скалу, поросшую травой, до первого завитка дороги. Теперь она шла на четверть мили направо, а потом опять поворачивала в бледных скалах где-то на полторы сотни ярдов внизу. Кусты стояли, как привидения, мы промокли до колен, на камнях росли фиолетовые цветы, в любом другом случае я бы ради них свернула с пути, но сейчас я на них даже иногда наступала. Я неслась по горе, озабоченная только скоростью. Мы добрались до следующего витка и понеслись дальше по альпийскому лугу. Солнце поднималось, все краски делались ярче, появились можжевельник и рододендроны, а иногда в ложбинах показывалась высокая трава с чертополохом. Впереди Тимоти споткнулся, завертелся, как гончая, потерявшая след, и остановился. Я приблизилась. «Что случилось?» «Никаких признаков железной дороги. Она же должна здесь быть? Вдруг мы заблудились? Когда она повернула налево, она, наверное, пошла на другую сторону горы, а здесь все так похоже… И не видно далеко… Если бы увидеть внизу деревню и озеро, было бы намного лучше. Поищем рельсы?» «Конечно, нет. Мы не могли заблудиться. Смотри вниз. Видишь дерево? Сухое и с раздвоенной верхушкой. Как раз такое он и описывал. Может, это то самое? Лети!» Он схватил меня за руку на бегу: «А железная дорога?» «Ты что не понял? Между двумя тоннелями! Давай, давай!» Так все и было. Сосна стояла у невысокой скалы, а в пятнадцати футах от ее корней бежали рельсы, примерно в семидесяти футах виднелась пещера тоннеля. Скоро мы поняли, что до сосны не так уж и легко добраться, даже со скалы. Шестидюймовой ширины тропинка, проложенная очень атлетическими козами, вилась себе вниз. С нее нужно было слезть, ухватиться за ветку и на весу дотянуться до очевидного тайника — дырка в основном стволе высоко над землей. «Для Шандора это, наверное, плевое дело, — сказал Тимоти. — Давай попробую я, а ты иди к подножию, и я буду кидать в тебя пакеты». «Если они там». «Если они там», — согласился он и встал ногой на один из корней, а я спустилась по козьей тропе на тропинку. Они там были. Тим раскачиваясь, как обезьяна, издал неприглушенный триумфальный вопль. «Чувствую! Вижу! Один, два… Все семь! Вот чего не люблю, так это совать руку в дупло. Меня укусит белка». «Если Льюис прав, странно, что сами пакеты не кусаются. Можешь кидать их мне по одному?» «Запросто!» И первый полетел. Хорошо так все упаковано и запечатано, на несколько сотен фунтов мечтаний и смерти. Я сунула его в карман. «Следующий, пожалуйста». Половину пакетов я рассовала по карманам, половину оставила Тиму. «Все, — сказал Тим, — слезаю». Это случилось, когда он перелезал с корней дерева на козью тропу. Или что-то отломалось, или подметка соскользнула с камня, но он полетел вниз ногами вперед. Он упал бы на острые камни, но как-то извернулся в воздухе и свалился прямо на рельс. Приземлился он уже не контролируя себя, ноги скользили в разные стороны, левой он сильно ударился об гладкую рельсу, а правая пролетела мимо прямо на центральную, с зубьями, и с резким криком боли он распростерся передо мной на пакетах, которые я для него отложила. |
