Мадам Коэн заметила, что с Клэр что-то случилось после смерти Шайло. Девушка стала настороженной, как бродячие псы, которые собирались в Булонском лесу по ночам. Поговаривали, что это волки-оборотни, хотя, конечно, это было не так. Неухоженные, брошенные на улицах и пустых парковках псы сбивались в стаи в глубине парка. Их можно было встретить только по ночам, если хватало ума бродить по темным аллеям. Из тени лип сверкали желтые глаза.

Прошел еще один год, за ним другой. Клэр стала выпивать в кафе по дороге с работы. Раз или два она так набралась, что не сумела найти ключ и уснула во дворе под каштаном.

Мадам Коэн не сдавалась. У нее были планы насчет Клэр, пусть даже у самой Клэр их не было. Мадам по-прежнему развешивала под потолком липкие ленты. За прошедшие годы она поймала больше сорока демонов. Она не теряла бдительности, зло могло выжидать где-то рядом. Мадам несколько раз посылала внука к Розенам. Он заменил лампочки, открыл закрытые на зиму окна, отнес кресло Мартина старьевщику. Но всякий раз Клэр пряталась у себя в комнате за запертой дверью.

— У меня есть для тебя другая работа, — сообщила как-то раз мадам Коэн.

Это было частью ее плана. Жанна и Люси одевались, собираясь домой, но мадам Коэн удержала Клэр и попросила подождать. Она нацарапала на листочке бумаги адрес.

— Завтра в девять.

Покойный муж мадам Коэн был ювелиром. Двадцать лет назад его сменил его брат Самуил, известный как «deuxième месье Коэн». Он создавал изумительные украшения, ожерелья и кольца, похожие на леденцы, облака или дольки мандарина. Самуил все время проводил в квартире на верхнем этаже своего дома. У старика отнялись ноги. Ему было восемьдесят восемь лет. Хотя он еще передвигался по квартире, опираясь на две трости, крутую винтовую лестницу ему было не одолеть.

Месье Коэн жил на окраине Маре. На его улице на каждой двери было по три замка. Самуил соорудил замысловатую сигнализацию из веревок и блоков, кастрюль и сковородок. Любой грабитель получил бы по голове и вырубился. Когда Клэр постучала в дверь, квартира загромыхала. Месье Коэн был весьма подозрительным стариком. Впрочем, у него хватало оснований для паранойи — полные комнаты драгоценных камней.

Помощница была ему не нужна, но мадам Коэн убедила его в обратном. Клэр будет делать покупки, готовить ужин перед уходом, подметать пол. В первый день новой работы Клэр пришлось показать удостоверение личности, прежде чем старик впустил ее в дом. После этого она всегда стучала три раза и слышала, как щелкают замки и убираются кастрюли со сковородками. Наконец дверь открывалась. Квартира была тесно заставлена очень старой и красивой мебелью: диванами, обитыми бархатом, позолоченными столиками. Большие темные комнаты пахли раскаленным металлом. Deuxième месье Коэн держал птиц, которые без умолку щебетали. На всем лежал слой перьев, золотистого канареечного пушка. У каждой канарейки было имя. Каждая откликалась на свой особый личный свист. Как-то раз дождливым утром на подоконник приземлилась ворона с перебитым крылом, и месье Коэн пригласил ее в дом и накормил хлебом и молоком. Ворона поселилась на кухонном шкафу, залечила крыло и летала через окно туда и обратно.

— Здравствуй, здравствуй.

Месье Коэн втащил Клэр в квартиру. Девушка ему нравилась, хотя он был нелюдим. Он никогда ни с кем не был близок. Все время отнимала работа. В его работе все было тайной, эта тайна распространилась и на повседневную жизнь. Самуил не говорил о своих методах. Он работал по старинке, предпочитал маленький древний паяльник, который перегревался и плевался дымом. У месье Коэна были свои секреты, как и у большинства ювелиров.

Клэр ходила по магазинам, но готовила ужасно и прибираться тоже не особенно умела. Подметая пол, она только поднимала пыль. Вскоре месье Коэн позволил девушке сидеть у своего рабочего стола, как и предполагала мадам Коэн.