Наконец-то Клэр нашла себе дело по душе. Она приходила на работу пораньше, по дороге покупая хлеб и сыр на ланч. Однажды deuxième месье Коэн привел ее в замешательство, позволив создать собственное украшение. Умер птенец канарейки, и старик был слишком расстроен, чтобы работать.

— Удиви меня, — попросил он. — Покажи мне то, ради чего стоит жить.

Непростая задача, особенно для новичка. Клэр много часов провела над брошью из белого золота в виде птичьего черепа. Украшение получилось немного грубым по краям, и все же девушка собой гордилась. Брошь походила на косточки малиновки, которые носила Эльв. Но те косточки давно превратились в прах, а золото вечно. Его не погубить ни алым листьям, ни дождю.

Клэр робко протянула украшение deuxième месье Коэну, лежавшему ничком на кресле. При виде броши старик, явно довольный, хлопнул Клэр по плечу.

— Диагноз подтвердился, — торжественно сообщил он, как будто обнаружил у нее корь или свинку.

На самом деле он имел в виду талант.

По дороге домой Клэр увидела птиц в сером вечернем небе. Заметила набухшие почки на деревьях. Девушка ощущала себя живой. Она заглянула в антикварный магазин и порылась в россыпи раковин и бусин. Месье Абетан достал из ящика старый амулет — пятиконечную звезду на тонкой серебряной пластинке. Он протянул амулет Клэр.

— Возьми.

— Вообще-то я ничего не ищу, — возразила Клэр.

— Зато амулет ищет. Прекрасно ищет в чужих душах.

Клэр засмеялась и взяла чеканку из вежливости. Амулет лежал у нее в кармане, когда она в следующий раз пошла на работу. В середине дня она вспомнила о нем и показала месье Коэну. Он изучил амулет и вернул.

— Моя жизнь подошла к концу, но что я нажил? — спросил он, будто только что прозрел. — Ничего.

Его выцветшие голубые глаза блестели, по щекам бежали слезы.

Он вглядывался в обстановку комнаты. Стемнело, птицы молчали, только одна или две чирикнули, когда погас последний вечерний луч. Ни жены, ни детей, ни даже фотографий. Что ценного он нажил за долгую жизнь? Клэр упала духом и убрала амулет. А потом она вспомнила, почему начала замечать окружающий мир по дороге домой, почему ощутила себя живой. Она принесла старику паяльник, золото, пакетик опалов. У месье Коэна, несомненно, было нечто ценное, чего он не ожидал и не желал, но все же получил. Ученица. Как его ученица она получила еще больше. Она снова видела листья на деревьях, мостовую под ногами, небо над головой. Иногда она внимательно смотрела в окна бабушкиной квартиры — там горел оранжевый свет.

После дневного сна Наталия часто вынимала из стола коробку с фотографиями, присланными Эльв. Наталия любила их разглядывать, хотя они напоминали, как быстро летят годы и как мало времени она проводит с правнучкой. В три года Мими была совсем взрослой. Наталия часто говорила с ней по телефону.

— Ты лучшая прабабушка на свете, — безапелляционно заявила как-то Мими.

— Возможно.

— Наверное, ты красивая, — предположила девочка. — Как добрая ведьма.

— Это точно, — засмеялась Наталия.

Наталия платила за няню для Мими и за уроки балета. Эльв продолжала работать в собачьем приюте. Ее повысили до помощника руководителя, но она дала понять, что не станет вкалывать сверхурочно. К трем часам она всегда заканчивала работу и ждала Мими на углу. Эльв не любила заходить за дочерью в садик, увиливала как могла.