– А ты не видишь? – Колян, удивительно быстро разобравшийся в ситуации, сокрушенно поцокал языком. – Золотухин автоугонщика спугнул!

– Он вроде не такой страшный, – я повнимательнее посмотрела на мужика в цветах сакуры.

Точно, это был Петр Золотухин. Если бы не ночной колпак, при взгляде сверху я бы сразу признала соседа, потому что он лыс, как Фантомас.

– Спугнул не Петр, – возразил папе сын. – Вы посмотрите, посмотрите!

Мы посмотрели – Золотухин прекратил метаться по двору, жестикулируя и, судя по незакрывающемуся рту, вопя, как певунья-танцовщица в индийском кино, и пал на колени. Простер руки!

– Очень драматично, – прокомментировала я.

Тут на доступный для обозрения участок двора с подъездной дорожки кавалерийской рысью вынеслась рыжая собака. Вмиг домчав до коленопреклоненного Золотухина, она с разбегу ткнулась в его открытые ладони мордой, которая незамедлительно была покрыта на диво страстными поцелуями. Затем Петр вскочил и резко поменял стилистику своего выступления, изменив болливудскому кино с российским фольклором: пустился в пляс, размахивая платочком.

– Да выключите вы сигнализации! – крикнула я в окошко, досадуя, что вой сирен заглушает не столь громкого Золотухина.

«Вяк! Вяк! Вяк!» – соседи-автовладельцы один за другом усмирили свой истерящий транспорт.

В наступившей тишине стало слышно, как Золотухин грозится кого-то найти и порвать, как тузик тряпку. Систему образов ему явно навеяли Анжела и ее добыча: лоскут, которым он размахивал, сосед получил от собаки.

– Но без либретто эту оперу не понять, – признала я задумчиво.

– Петь, что случилось-то? – первым потребовал объяснений дядя Боря Трошин.

Он уже успел закурить и теперь взирал на солирующего Золотухина с добродушным видом генерала из «Особенностей национальной охоты».

– Только без мата! Тут дети, – успела просительно вставить Катерина Челышева.

– Без мата не получится, – Петр развел руками – зажатый в пальцах лоскут затрепетал флажком. – Какая-то с-су…

– Сущность! – быстро подсказала я неругательное слово.

– Она самая, – Золотухин признательно кивнул мне. – Замки мне хотела суперклеем залить! Промазала, слава богу и нашей собаке, только на дверь накапала.

– О, Робин Гад опять проявил себя! – Колюшка хлопнул в ладоши, но тихо, чтобы не расстроить своей неуместной радостью соседа.

– Так что, Анжелка прогнала поганца? – пыхнув цигаркой, благодушно поинтересовался дядя Боря. – Ну, не собака – золото…

– Цены ей нет! – пылко поддакнул Золотухин, нашел взглядом собаку и послал ей звучный воздушный поцелуй. – Один замок левой двери на «Ровер» с заменой под десятку обошелся бы, а у нас тут три машины…

– Лучше меньше, да лучше! – веско, как тот киношный генерал, изрек дядя Боря Трошин и, выбросив в окно окурок, со стуком закрыл раму.

– Все, дети, спать, концерт окончен! – спохватилась Катерина Челышева и отогнала от окна свою гомонящую ватагу.

Вот же нелюбопытные люди! Пренебрегли интригующими подробностями!

Я высунулась подальше в окошко и негромко, чтобы не мешать соседям вновь отходить ко сну, спросила Золотухина:

– Петр, а что это за тряпочка у вас?

– А это не тряпочка, – ответил сосед, бережно пряча лоскут в карман своей японской пижамы. – Это улика! Ее собака принесла.