В тот год моего младшенького сынка благополучно выпихнули из подготовительной группы детского сада в школу, и сделали это в середине лета, за месяц до моего отпуска. Естественно, что мальчуган оказался представлен сам себе, так как старшенький, Вадим, осваивал библиотечный мир, а я находилась на работе. Мы не знали о его путешествиях: он всегда отпрашивался у брата погулять во дворе, тот машинально разрешал, не поднимая глаз от книги. И вот наш пострел, побыв во дворе минут двадцать, заглядывал домой, чтобы брат его видел, мол, вот он - я, и убегал к ближайшей автобусной остановке, там прыгал в первый попавшийся автобус и целыми днями разъезжал по городу, пересаживаясь с маршрута на маршрут. И однажды сел не в городской автобус, а в пригородный и укатил в другой город. На своё счастье, мальчишка имел прекрасную зрительную память, а поскольку мы бывали с ним в том городе, он не пропал.

Дело развивалось следующим образом.

Пришла я с работы уже затемно - задержалась в своём учреждении. Старший сын в своей комнате преспокойно читал книгу. На вопрос, где Тёмка, он только плечами пожал и буркнул: «Во дворе был. Недавно заходил». О том, что брат заходил домой около полудня, он и не помнил. Главное - заходил, и он брата видел.

Я вышла во двор, поспрашивала ребят и выяснила, что никто моего пострела не видел с утра. Я забеспокоилась, ведь было уже десять вечера, на город спускалась темнота, а мальчишки не было дома. Обычно он, щадя мои нервы, приходил вовремя: как мы условились - в шесть вечера. В голове моей замелькали самые страшные картины, и я бросилась к телефону, стала названивать знакомым, в больницы и в милицию, но всюду получала вразумительный ответ: «Не приходил, не поступал, не задерживался…» Волосы у меня встали дыбом: сын пропал!

А ведь не пропал. Просто он долго ехал по автостраде, пока не сообразил, что едет не туда. Кондуктор даже не заподозрила, что в автобусе находится зайчишка: сидевший возле окна очень симпатичный и благоразумный мальчик не был похож на безбилетника, тем более что рядом находилась старушка и разговаривала с ним, обсуждая мелькавший за окном пейзаж. Автобус подкатил к автовокзалу, сын вышел из автобуса и… увидел, что это совсем другой автовокзал, не такой, как в родном городе.

Он остолбенел, и я представляю, с какой бешеной скоростью заметались мысли в его голове, тревожно засемафорили в глазах. Они, эти мысли, всегда буквально отражались в голубых огромных глазах сына. Смотришь, бывало, в эти к тому же ещё и лукавые глаза, и словно видишь, как перекатываются в них шарики-мысли. Заплакал он или нет, не знаю, достоверно известно лишь то, что к нему подошёл милиционер и спросил, где его родители. Видимо, осознав безнадёжность своего положения, мальчишка решил сдаться на милость блюстителя власти, потому чистосердечно признался, что приехал сюда на автобусе один, без родителей. Милиционер привёл его в отделение милиции, а в три часа ночи моего сына привезли домой.

Я к тому времени находилась чуть ли не в коме: в квартире стоял густой запах валерьянки на радость нашим двум кошкам - мои подруги примчались ко мне и отпаивали меня всевозможными лекарствами. Это были уже не прежние подруги, а такие, как и я, разведённые женщины, потерпевшие крушение своей семьи. Мы понимали друг друга с полуслова и сообща держались на плоту нашей жизни. Поэтому, узнав об исчезновении Тёмки, тут же примчались ко мне - удивительное дело: люди часто становятся добрее и отзывчивее, прикоснувшись к чужой беде.

К милиционеру я вышла с чалмой из полотенца на голове, сзади меня подпирали мои товарки, из детской комнаты выглядывал расстроенный Вадик: он тоже казнился, что не углядел за младшим братишкой.

- Ну и опытный у вас парень, - восхищённо сказал милиционер, - рассказал, где живёт, кто папа-мама, где они работают, адрес назвал полностью.