Ярость ее несколько улеглась, когда она спустилась по изогнутой лестнице и прошла мимо итальянского фонтана со статуей единорога в центре. Упрямство всегда было одной из самых дурных черт характера Трешфилда. Если он цеплялся за какую-нибудь идею, то потом редко отказывался от нее. Зная, что Росс никак не сможет помешать его женитьбе, он пригласил этого человека погостить, только для того чтобы досадить Эвелину и Пруденс. Теперь она сама должна поставить мистера Росса в такое положение, чтобы он отрекся от своей затеи и покинул Трешфилд-хаус. Она с большим удовольствием займется этим.

Джорджиана замедлила шаг, когда приблизилась к навесу, потому что Эвелин и Пруденс]же сидели за столом. Разговор с графом вывел ее из равновесия, и она не была уверена, что ей хватит терпения выдержать его родственников. Кольца Пруденс сверкали в свете вечернего солнца. Леди была маленькой и склонной к полноте. Черты ее лица повторяли округлость ее тела: круглые глаза, нос картошкой и рот, сжимавшийся в маленькую круглую пуговку. Оглянувшись, Джорджиана увидела ужасного мистера Росса, идущего по лужайке рядом с инвалидной коляской Трешфилда, которую вез слуга. За ними следовали четыре здоровенных лакея. Они всегда находились поблизости, чтобы при необходимости подхватить коляску и понести своего хозяина вверх или вниз по лестнице.

— Ну, торопитесь же, Джорджиана, — крикнула Пруденс своим истеричным голосом. — Я налила вам чай, и он может остыть.

Джорджиана села как можно дальше от Эвелина и оказалась рядом с раздраженной Пруденс. Возможно, причина ее дурного настроения заключалась в том, что она точно знала, что смогла выйти замуж за наследника графского титула только благодаря своему огромному приданому.

Несмотря на то, что женщины не чувствовали друг к другу особых симпатий, Джорджиана жалела маленькую смешную супругу красавца Эвелина. Она была уверена, что Пруденс находила утешение в том, что обвешивала себя драгоценностями, особенно кольцами, и одевалась по последней моде в самые дорогие наряды. В этот вечер на ней было платье горчичного цвета, придававшее ее лицу землистый оттенок и не гармонировавшее с ее темно-каштановыми волосами.

Тем временем подошли граф с мистером Россом, и все кинулись помогать Трешфилду устроиться поудобнее на стуле возле Джорджианы. Она была рада, что ей удалось отвлечься, поскольку на лице Росса снова появилась усмешка. Эвелин и Пруденс, которые уже знали о приезде Росса, сидели с таким видом, словно проглотили мыло. Возможно, это и вызвало улыбку гостя.

Мистер Росс сел на железный стул между графом и Эвелином. Эвелин, совершеннейшая копия графа, сидел с деревянным лицом, пил чай и почти не разговаривал с гостем. Пруденс была более разговорчивой.

— Мистер Росс, кажется, я не знакома с вашими родителями. Они из Шотландии?

Джорджиана, которая смотрела на Пруденс, бросила быстрый взгляд на Росса. Этот вопрос был продуман заранее. Пруденс прекрасно знала о происхождении мистера Росса.

Росс взял чашку из рук леди Пруденс, спокойно помешал чай и прямо посмотрел в карие глаза хозяйки.

— Трешфилд, должно быть, говорил вам, леди Пруденс, что у меня нет родных. Я родился в грязной однокомнатной квартире в Сент-Джайлзе. Нажив состояние, я теперь занимаюсь самосовершенствованием и путешествую по свету.

К своему изумлению, Джорджиана увидела, что Росс совершенно покорил женщину своим взглядом и заставил ее смущенно заулыбаться. Пруденс, которая минуту назад была олицетворением возмущенной хозяйки, вдруг покраснела и смутилась.

Граф громко отхлебнул чай и сказал:

— Молодой Ник в прошлом был вором. — Пруденс испуганно вскрикнула, и граф от души рассмеялся.