Пан Ватроба направился на кухню, я вызвалась было помочь ему, но старый вояка отказался.

— Не стоит меня баловать, милостивая панна! — он улыбнулся. — Вот уже сколько лет моя кухня не видела женской руки. Я привык все делать сам. Так не будем менять привычек.

Я улыбнулась в ответ и проследила взглядом за тем, как мужчина удалился, а затем обернулась к Роланду.

— Поговорим позже и наедине! — тихо проговорил он. — Тебе стоит посмотреть свою книгу, может быть там будет что-то полезное!

У меня было много вопросов к ведьмаку, но пока решила промолчать и действительно дождаться вечера, когда мы отправимся спать. А из головы никак не уходили слова, оброненные Роландом, где он назвал меня невестой. Я не могла понять, серьезно ли это сказал ведьмак, или просто хотел защитить репутацию ведьмы?

«Он любит тебя и это главное!» — прошептало сердце, но как же сильно мне хотелось, чтобы слова мужчины были истиной.

Я промолчала и тут.

«Позже… скажет сам, если посчитает нужным!» — я решила не давить на Роланда и уж тем более не лезть с расспросами. Если сказал серьезно, то повторит мне снова. Если же нет, то надо постараться успокоить сердце.

«Лишь бы вместе!» — подумалось мне, и я почти поверила в эти мысли.

Прошло несколько дней, а от Зимовита не было ни слуху, ни духу. Есеслава готовилась к худшему, прекрасно понимая, что далеко не каждый, даже влюбленный мужчина, решит соединить свою судьбу с женщиной, пережившей подобный позор. И пусть Еся считала себя не виновной в том, что потеряла самое дорогое, что жена должна дарить мужу в первую брачную ночь, она все же переживала, что теперь Зимовит видеть ее не захочет и подтверждением всему было долгое молчание.

Отец не трогал более княжну, только изредка косился и хмурил брови, покачивая головой, словно говорил: «Упустила свое счастье, глупая!» — но Еся оставалась верна себе и своей чести.

«Только так я смогу быть свободна и не бояться, что позор раскроется. Теперь, если Зимовит примет решение, оно будет обдуманно и истинно верно!» — думала княжна и в то же время ее сердечко измучилось в ожидании. Она стала ловить себя на том, что часто подходит к окну, словно ожидает, что вот-вот прилетит сокол, хотя девушка и понимала, что если птица и появится, то только у дома сокольничего. А уж тот после и принесет весть…

— Развеялась бы ты, голубушка! — говорила девушке старая нянька, уже совсем слепая, но умеющая слышать сердцем, как это могут только старики, прожившие долгую и мудрую жизнь.

— Не хочется, — отвечала Еся и принималась за шитье или вышивку, сидя в своей комнате.

Княжна все ждала и ждала, терпеливо складывались минуты в часы, часы в дни, а дни плавно перешли в неделю.

Сокола по-прежнему не было.

«Что если он и вовсе не напишет?» — позволила сомнениям взять верх над разумом девушка.

«Тогда тебе остается только один путь!» — отвечала она сама себе.

Круг.

Высокое здание Круга никогда не нравилось Терезе. Она помнила, как однажды, много лет назад, мать привезла ее сюда. Тогда еще был жив отец и они приехали в дорогом экипаже. Малгожата поднялась на крыльцо, держа дочь под руку и уверенно постучала в двери, а затем была встреча со старой ведьмой, которая говорила странные вещи. Терезе было лет двенадцать, она плохо помнила все, что тогда было произнесено старшей сестрой, звавшейся Агнешка, но одно запомнила навсегда.

Ей отказали. Ее не приняли в Круг, как ранее отказали княгине Гижицкой.