Сегодня я испугалась за него, посчитав, что больше не увижу живым. Перед глазами все время появлялось лицо Мары и нить в ее руках. Ее слова звучали в моих ушах и как не старалась, я не могла прогнать из сердца страх.

«Но ведь все обошлось!» — говорила я себе. Роланд жив, хоть и ранен, но эта рана пустячная. Он выпил зелье, а когда мы вернемся в дом, я зашью ее, обработаю как следует, так что и шрама не останется.

— А что за ларец ты нашел? — спросила у ведьмака, решив не думать о плохом.

Роланд чуть ослабил хватку. Отпустил мое плечо. Мы как раз проходили уже мимо поля, а вдали показались первые домишки.

«Скоро будем на месте», — подумалось мне.

— Сам не знаю, — ответил мужчина. — Ларец эта тварь скорее всего взяла у кого-то, кто попал к нему в лапы. Меня заинтересовали рисунки на крышке. Кажется, там может находится нечто ценное! — Роланд посмотрел на меня.

— Но не об это я хотел с тобой поговорить! — продолжил он. Карий взгляд заставлял меня таять. Столько тепла и нежности было в нем, что я снова позабыла обо всем на свете. О нитях Мары, о холоде, что окружил нас, о том, что нам стоит торопиться и спешить, я забыла обо всем, кроме этих глаз и губ, таких близких и манящих. А когда Роланд притянул меня к себе, прижал к груди так, что внутри все сладко заныло от предвкушения, я сама прижалась своими губами к его губам. Позволила целовать себя, как еще никогда не позволяла ему. Сладко, немного грубо, властно. Роланд обхватил руками мое лицо, запрокинул к небу, глотая мои стоны, выпивая мою нежность.

— Я люблю тебя, — прошептал он спустя несколько долгих и таких сладких мгновений. Голова шла кругом. Я даже не заметила, когда он отпустил меня. Пошатнулась, силясь удержаться на ногах, а хотелось просто раскинуть руки и повалится в снег.

А хлопья все падали и падали с темнеющего неба.

Мрак отошел в сторону и отвернулся, глядя на деревеньку, до которой оставалось несколько минут пути.

Темнеющее небо предвещало снежную бурю, но мы с Роландом не видели ничего. Кроме нас двоих сейчас в этом мире не существовало более никого.

«Что это?» — спросила я свое сердце.

«Это любовь!» — ответило оно.

— Ну и как, ты теперь довольна? — Казимир навис над дочерью, подобно грозовой туче, всматриваясь в ее опущенное лицо. Только с полчаса как вернулась, и отец сразу же потребовал ее к себе, не дав даже как следует отдохнуть с дороги. Княжна едва выпила горячего молока, как сразу же поспешила к князю и вот теперь уже битый час выслушивала его грозные речи.

— Скажи мне, Еся, чего ты добилась своим признанием? — продолжал говорить Казимир. — Теперь Зимовит откажется от тебя, более того, я боюсь, что о твоей выходке прознают все. Кто захочет взять в жены… — он осекся, когда дочь подняла на него глаза.

— Кого, отец? Порченый товар? — спросила Есеслава и усмехнулась. — Говори, как есть! Я и сейчас считаю, что поступила правильно. Не желаю начинать семью с обмана.

— Дура! — в сердцах выкрикнул князь и тяжело опустился на скамью напротив, прижав руку к груди.

— Может, вы и правы, отец, — произнесла девушка, — но иначе я поступить просто не могла. Ругайте меня сколько вам вздумается. Вы отец, я послушаю вас.

— Лучше бы сразу послушала, прежде чем из дома убегать! — вздохнул князь и покачал головой.