Офис нового нашего врача размещался не так близко, но у нас были уже и license и машина. Давидович был пожилым, весьма симпатичным мужчиной и опытным врачом. Его офис занимал в старом моле длинное узкое помещение. Офис был аккуратно оформлен и имел необычную планировку. Вначале размещалась приемная, где сидела секретарша. Вслед за этим помещением слева шел коридор, а справа был нарезан ряд помещений: администрация, смотровая, кабинет врача, еще одна смотровая, процедурная и т. д. Но перегородки, разделявшие эти помещения, не доходили до потолка, они были высотой два метра. Поэтому акустика его офиса была похожа на акустику общежития им. монаха Бертольда Шварца, то есть все произносимое в одном из пеналов легко можно было услышать в другом. Это создавало оригинальный эффект.

Например, во время одного из посещений мы, ожидая врача в его кабинете, стали свидетелями такой беседы.

Пациент: Доктор, у меня началась аритмия.

Доктор: Я не слышу сейчас у вас аритмии. Но раз вы так говорите, то мы поставим вам монитор на сутки, чтобы более четко определить картину.

Женский голос: Зачем мониторить? Дай ему направление к Штерну – он хороший кардиолог, а пока выпиши ему метопролол пятьдесят.

Доктор: Не мешайте работать! Но вам действительно нужно обратиться к кардиологу, я дам вам направление, а пока попринимать метопролол два раза в день по 25.

Женский голос принадлежал его супруге – Розалии Семеновне. Она сидела в комнате администрации и вела денежные дела, но параллельно принимала активное участие в лечении. Следующий больной был в дальней смотровой и оттуда мы услышали еще более увлекательный диалог.

Доктор: Вы пользовались мазью, которую я вам приписал?

Пациент: Да, я мазался две недели, но сейчас прекратил.

Д: Почему?

П: Потому что у меня член стал голубым.

Д: Как, голубым?

П: Так, голубым. Совсем голубым, как небо.

Розалия Семеновна: Я тебе говорила. Перестань рекомендовать эти пальметные шмальметные и прочие мази. Выпиши ему фломакс ноль четыре и все. У него же простатные проблемы.

Д: Не мешайте работать. Но, наверное, так будет правильно. Я вам выпишу фломакс, а вы возьмите аппойнтмент у меня через две недели.

К сожалению, мы пробыли у Давидовича всего два года. У него начались проблемы с прокуратурой, связанные с лечением после аварий. Очевидно, Розалия Семеновна занималась этими делами тоже с большим увлечением. Офис им пришлось закрыть.

Наш новый доктор пользовалась большой популярностью. У нее было очень много пациентов, что нас немного смущало. Но мы решили, все таки, остановиться на ней, так как у нее была проверенная репутация. У Анны Красовской всегда в офисе была масса народу. Она не ограничивала количество своих пациентов. Злые языки даже утверждали, что по четвергам к ней пациентов завозят автобусом. У нее работал дружный и малоуправляемый женский коллектив – пять помощниц: регистратор, менеджер, лаборантка и еще две сотрудницы. Это, наверное, и привлекало пожилых эмигрантов, так как очень напоминало районную советскую поликлинику. Все сотрудники офиса имели прямой доступ в кабинет врача независимо от того, что там происходило. Двери кабинета врача были постоянно открыты в приемную, а сам врач беседовал одновременно и с пациентом и со своими помощницами. В приемной всегда было много посетителей.

Когда мы открывали дверь в этот офис, мы сразу слышали:

– Где карточка Шнеерсона? Кто взял карточку Шнеерсона? Я же сегодня только ее видела. Почему ее нет на полке?

По непонятным причинам бесследно исчезали карточки того из пациентов, которые пришли на прием.