– Родден, разве тебе непонятно, что ты мне совершенно безразличен. – Для чего разыгрывать такую комедию: Морин считает тебя своим женихом. Бедная Морин!

– Ну, не надо делать из меня чудовище.

Он был одним из самых отвратительных мужчин, с которыми ей приходилось сталкиваться. И как только она могла…

На тропинке, ведущей к кухне, послышались шаги. Свет все еще был выключен, и Родден воспользовался этим, чтобы незаметно удалиться. Сердце Джейн сдавило. Ей было жаль обманутую Морин. Джейн включила свет как раз в тот момент, когда Уильям Бауэр, огибая угол ближайшего строения, направлялся к кухне.

Уильям Бауэр взглянул на бутылочку для кормления, которую Джейн все еще держала в руках:

– Может быть, вы не будете делать этого?

– Почему? – удивилась Джейн.

– Но вам не платят за это.

– Я делаю это просто потому, что мне так хочется, мистер Бауэр, потому что…

– Любовь – это десять холодных ночей в загоне?

– Нет, ваши лошади находятся в прекрасной конюшне, и сегодня восхитительная теплая ночь.

– Но мой конюх сам справится с работой.

– Я убедила его, чтобы он позволил мне ему помочь. Его очередь кормить в полночь и в первые часы после полуночи, а я приду на рассвете.

– О нет, вы не должны.

– Но жеребенок в таком возрасте, когда необходимо кормить его по часам, – запротестовала Джейн.

– Она будет накормлена, но только не вами.

– Но я ведь говорила с вами, и вы не возражали. Помните, мистер Бауэр?

– В тот момент не возражал, а сейчас возражаю.

– Почему?

– Потому, – откровенно сказал он, – что у вас убитый вид.

– Убитый вид?

– Вы выглядите, – мистер Бауэр подыскивал нужное слово, – очень озабоченной.

Озабоченной… она более чем озабочена, она ужасно обеспокоена из-за Морин. Тут Джейн пришла в голову нелепая мысль рассказать этому человеку все и попросить его совета. Потом она вспомнила, как он дорожит Родденом. Можно быть уверенным, что Уильям Бауэр примет сторону Роддена.

Он помолчал немного, может быть, ожидая объяснения, но Джейн ничего не сказала.

– Питание готово? – произнес Бауэр.

– Я хочу подогреть его, оно уже остыло.

– Не думаю, ведь вы только что закончили.

– Все равно, – Джейн проскользнула обратно и, подойдя к плите, снова подогрела бутылочку до нужной температуры. Обернувшись, она увидела, что Бауэр так и стоял в дверях. Она вышла из кухни и направилась к конюшням, Бауэр пошел вместе с ней. Ну что же, это его кобылка, его конюшня, его конный завод.

«Нет ничего прелестней на свете, – думала Джейн, маленького жеребеночка». Гордость Венди, так звали жеребенка, уже не шаталась так сильно, но ее еще не совсем сформировавшиеся длинные тонкие ножки могли носить ее лишь на короткие расстояния, и, когда она вышла, чтобы встретить Джейн… или, что более вероятно, бутылочку с едой… она двигалась с очаровательной неловкостью маленького существа. Джейн опустила палец в бутылочку и дала кобылке попробовать. После этого Гордость Венди стала с аппетитом сосать. Джейн помогала ей, подбадривала, похлопывала и ласкала кобылку, и вскоре та насладилась вкусной едой.

Джейн совершенно забыла о Уильяме Бауэре. Ее единственной заботой была нежная малышка с лиловыми глазами, такая беспомощная.