„Живой? — прозвучал в голове голос Миранды. — Все цело?“

„Да. Прости“.

„Встаем. Идем“.

Арсений снова посмотрел наверх: густой туман, потревоженный падением людей затягивался над их головами волнистой крышкой. Туман сокрыл и проглотил все звуки. Толстая подложка из сухой и прелой листвы смягчила скольжение-падение. Арсений встал с земли, его и Тамару-Миранду окружала непроницаемая морозливая мгла. Дыхание как будто застывало на носу и щеках, звучало странно, непривычно, так словно уши плотно забиты ватой. Журбин даже не был уверен, сможет ли он общаться с подругой наставницей вербально, будет ли она его слышать? В густом тумане пропадал малейший звук.

…По дну лощины напарники продвигались почти на ощупь. Нашаривая ботинками шаткие, покрытые прелой листвой и скользким мхом валуны, прислушиваясь к странным звукам, рождаемым как будто самим туманом. Иногда Журбину казалось, что где-то неподалеку, наверху, кто-то негромко бьет по бубну мягкой колотушкой. Ритмично и зовуще.

Но вскоре звук совсем пропал в тумане.

„Миранда, ты понимаешь, где мы оказались?“

„Да. Мы в овраге, о котором рассказывала Жюли“.

„Сегодня полнолуние…“

„Заткнись! Не действуй на нервы“.

Журбин уже не знал, к чему прислушивается. Пытается ли расслышать звук погони, шелест подошв мужских ботинок на вершине распадка, или пугливо процеживает звуки, деля их на придуманные, нереальные, и обычные, природные, лесные?! Овраг — пугал. Д ы ш а л. Бубнил. Вздыхал. И кажется даже плотоядно причмокивал!

„Арсений, прекрати! Если хочешь трусить, отключись от моего восприятия!“

Миранда выкрикнула просьбу нервно. Пыталась скрыть страх перед неизведанным, но получилось плохо — Журбин почувствовал.

И вдруг понял, что в и д и т спину, идущей впереди девушки. Различает лямки рюкзака и ремень от автомата!

„Тебе не кажется, что становится светлее?“ — отправил Миранде вопрос.

„Кажется… Но откуда? До рассвета еще несколько часов…“

Но против логики и времени суток становилось все светлее и светлее. Напарникам казалось, что они постепенно переходят из ночи в день. С каждым шагом туман становится все более подсвеченным сверху, как будто на него падал н а с т о я щ и й солнечный свет!

Тамара-Миранда побежала, Сенька следом припустил!

Через пару минут стало совсем светло. Напарники вылезали из распадка под яркие лучи дневного светила на полянку…, где зацветали земляничные кустики.

Небольшие желтоватые цветочки они разглядели в первую очередь. Те росли на кромке оврага, выведшего их… непонятно куда, но только не в двенадцатое сентября.

Здесь было — лето. Раннее, раннее утро.

Не вполне доверяя зрению, надеясь на оптический обман, Арсений наклонился, сорвал земляничный цветочек. Растер лепестки между пальцами, понюхал…

„Как ты себя чувствуешь?“ — раздался в голове обеспокоенный вопрос Миранды.

— Нормально, — вслух отчитался Сенька.

„Нормально? В самом деле? — пробормотала диверсантка. — А вот со мною что-то происходит… Не понимаю что, но… Ой!“

Тамара-Миранда сбросила с плеч лямки, схватилась за голову, скорчилась, присаживаясь на корточки!

Журбин мгновенно был рядом. Он обхватил напарницу за плечи:

— Что с тобой?!!!

Девушка оторвала руки от головы. Сидя на корточках, посмотрела на Журбина снизу вверх…

— Арсений, — едва слышно прошептали ее губы.