Не было никаких оснований думать, будто перед нами сидит просто любопытствующая особа. Напудренное лицо посетительницы хранило крайне озабоченное выражение. На вид ей было около пятидесяти, причем возраст она не особенно пыталась скрыть, а это говорило, что женщина считает свою жизнь, в общем-то, удавшейся. Еле уловимый запах дорогого парфюма, тщательно уложенные волосы наводили на мысль о том, что она только что вышла из парикмахерской. Одета дама была дорого, даже с подчеркнутым изяществом: переливчатый жакет бордового цвета, темная юбка в тон, на груди — розовый шифоновый шарфик, скрепленный у ворота дорогой брошкой. Ювелирные изделия украшали ее уши и пальцы.

Посетительница выдерживала паузу. Мы тоже молчали. Наконец она вздохнула и разжала губы:

— Я пришла к вам за советом, — сказала она, но при этом было ясно, что нам она почему-то заранее не верит. — За советом и, возможно, за помощью. Дело в том, что моя дочь умирает.

Это было все-таки очень неожиданно. Мы с Люськой обменялись быстрыми взглядами.

— Если с вашей дочерью… ммм… Если она так плохо себя чувствует, то вам лучше обратиться к врачу, — сказала я осторожно. — Сейчас медицина многое может.

— Вы не поняли, — сказала она, нервно поправляя шарфик и снова роняя руку на сумку. — Моя дочь умирает от любви.

У меня отлегло от сердца. Люська, я почувствовала это, даже не глядя в ее сторону, тоже приободрилась. Как-никак, а в такого рода болезнях она считала себя великим специалистом.

— Она влюбилась в какого-то козл… В кого-то, кто ее недостоин? — спросила Люська, всем видом давая понять: она не сомневается, что угадала. — Вы знаете, такие случаи с хорошими женщинами происходят сплошь и рядом! Столько разбитых надежд, искалеченных судеб, неоправданных желаний! И чаще всего без поддержки и профессионального совета ну просто не обойтись. Мы вам поможем! Мы вашей дочери такого жениха найдем, что…

— Нет, — перебила женщина. — Ничего этого нам не надо. Я уже сказала, что моя дочь умирает от любви. И человек, которого она любит, подходит нам во всех отношениях. Он молод, красив, из хорошей семьи, занимается делом. А самое главное, в нем нет ничего этого современного, отвратительного — распущенности этой московской, сквернословия, дурных привычек, богемных замашек. Одним словом, Владик — очень приятный молодой человек, и я хотела бы, чтобы он был моим зятем.

— Так, а в чем же тогда проблема? — не выдержала я.

Она посмотрела на меня очень холодно и даже обвиняюще:

— Проблема в том, что он ее любит, но не хочет знать.

— Молодой человек по имени Владик — вашу дочь? — зачем-то уточнила я.

— Да. И даже скажу больше. У Владика с Надюшей был замечательный роман, а теперь он хочет жениться на другой, потому что на мою дочь навели самую настоящую порчу.

* * *

Вкратце изложенная ею история сводилась к следующему.

Дочь Марии Николаевны (так звали нашу клиентку), Надя, была типичным оранжерейным ребенком. До семнадцати лет она жила и горя не знала под широкой сенью любящих и преуспевающих родителей. Наденька не ведала, что такое хрупкая женская дружба, потому что у нее никогда не было подружек. Наденька не знала, что такое упасть и больно удариться, потому что гуляла только с мамой, которая крепко держала ее за руку. Наденька понятия не имела, что на свете существуют такие вещи, как голод, холод, бедность и серьезные болезни.