— Тридцать первая.

Фальк недоуменно взглянул на нее.

— Мы что, играем в «ответь-на-заданный-вопрос-ответом-на-другой»? — поинтересовался он.

— Я с вами ни во что не играю. — Девушка вновь углубилась в работу.

— Чем больше я общаюсь с вами, тем сильнее у меня ощущение, что вот именно сейчас вы настоящая.

Она снова посмотрела на него. Он считал себя непробиваемым, но презрение в ее взгляде задело.

— У меня жуткое ощущение, — произнесла она, — что однажды вам кто-то сказал, будто вы милашка, а вы и поверили.

Городок Маблхэд был основан лет пятьдесят назад, и жили там горняки. Первыми поселенцами, по словам Селтон, стали в основном китайцы и португальцы, но их присутствие постепенно сходило на нет по мере того, как город развивался. Городок специализировался на добыче руды для строительной отрасли, по большей части голубого металлического концентрата для промышленного производства бетонных смесей, но также добывались и горные породы для облицовки и внутренней отделки домов, в основном использовавшиеся при строительстве Шейвертона.

На ранней стадии конфликта Маблхэд стал одним из очагов напряженности. ВУАП ограничило возможности сообщения, и производство сократилось. За последние девять месяцев куда-то исчезла большая часть населения.

Селтон проинформировала их, что, согласно программе, они должны встретиться с передовой патрульной группой, провести оценку уровня безопасности и убраться отсюда до темноты.

В окрестностях города дорожное покрытие стало твердым, вездеходы опустились и пошли в «низком» режиме. Сопровождавшие их «олл-уейз» держались поблизости. Один пронесся вперед, разведывая обстановку.

— Не отходите далеко, — приказала Селтон в свой микрофон. «Олл-уейзы» сбросили скорость. — Полномочия по применению оружия остаются в силе. Начинайте стандартную развертку и целенаправленный забор проб.

Откуда-то сверху над ними послышался приводящий в замешательство шум мотора. Самонаводящаяся пушка на крыше кабины «фарго» начала вращаться в поисках цели.

Они въехали на длинный серпантин дороги, вившийся по краю долины, постепенно спускаясь к городским окраинам. Городок выглядел непривлекательно — грязный и мертвый, ряды безобразных бараков, кое-как возведенных на пустоши, чтобы дать крышу над головой временным рабочим. Закрытые ставнями окна заколочены досками и сверху прикрыты грязной сеткой с пятнами от солнечного света. На стенах — граффити совершенно непотребного вида, оставленные скучающей, праздной выселенной городской молодежью, безработными мигрантами, не нашедшими работу горняками. В восточной части города земля была изрезана огромными шрамами открытых шахт и карьеров, лунные ландшафты «ям» со ступенчатыми стенками напоминали негатив, созданный путем вдавливания в мягкую глину перевернутых вниз вершиной зиккуратов. Каждая такая «яма» была достаточно большой, чтобы туда поместился городок. Отработанная руда и горнодобывающее оборудование образовывали новые «горы». Ржавый оранжевый огромный экскаватор, старые гусеницы и приземистый транспортер придавали местности вид детской песочницы, из которой убежали, испугавшись дождя, детишки. Карьеры были заброшены еще больше: только их стенки, выскобленные до светлых зернистых скальных пород, белели, как обнаженные кости.

На севере расположились автоматизированные заводы, рекреационные предприятия и безобразные с функциональной точки зрения печи с форсированной тягой для переработки побочного продукта. Вдоль этих непрезентабельных строений тянулись погрузочные платформы и обширные транспортные парки, где угрюмо дремали укрытые от непогоды приземистые роудлайнеры, сон которых уже почти два года никто не нарушал.