Алан Райвз был из того сорта парней, что нравится всем мамам, бабушкам и дедушкам, любому из завсегдатаев Ярмарки: совершенный, образованный, вежливый и невообразимо презрительный по отношению к танцорам. Син никогда не встречала никого подобного ему.

— Знаю-знаю, быть раздражающе скучным — действительно редкий дар, — фыркнула Син. Мама ничего не ответила на это, ее глаза расширились, отражая свет фонарей, и Син резко повернулась, чтобы увидеть угрозу. Угрозы не было, всего лишь взволнованный Алан Райвз собственной персоной. За его спиной, где обычно маячил Ник…а, ну да, это и был Ник.

Син не могла не узнать его. Ника невозможно было бы с кем-нибудь перепутать с его мертвенно-бледной кожей, черными, как смоль, волосами и пронзительным взглядом черных глаз — угрюмый, с резкими чертами лица. В росте он почти догнал брата, да и с развитой мускулатурой больше походил на взрослого, чем на мальчишку, когда он сидел на корточках. Каждая мышца прорисовывалась муаровым узором на теле. Ник двигался как танцор — плавно и уверенно. Свет фонарей очерчивал золотом острые скулы на его бесстрастном лице, полыхал в глубине черных глаз.

Мама присвистнула. Син холодно улыбнулась. Не то, чтобы ее не заинтересовал внезапно похорошевший Ник, просто она отвлеклась на неожиданную мысль. Син обнаружила, что слегка жалеет его.

Син всегда была хорошеньким ребенком и, сколько себя помнила, пользовалась этим. Милая улыбка, кудряшки и ленточки шли в ход с тех пор, как ей исполнилось пять, чтобы привлечь клиентов в мамин шатер — узнать свою судьбу. И танцевала она почти столько же. Сначала, лишь для развлечения туристов, которых скорее очаровывали улыбка и красивые наряды девчушки, чем её умение танцевать. Затем она уже танцевала для вызова демонов, и только это было по-настоящему ценно. Но хорошо выглядеть никогда не помешает. Син привыкла к восхищению и вниманию. Но когда ты взрослеешь — все меняется. Понимание озаряет тебя внезапно, как боль в натруженных мышцах. В прошлом году, Син была в шатре зельевара, которого знала с пеленок. Мужчина сделал ей подарок, потому что она выглядела особенно хорошенькой в ту ночь. Он произнес по буквам ее имя над семенами одуванчика, засиявшими как звезды в лунном свете. Он произнес их как С — И —Н, а раньше, она всегда писала свое имя CYN. В ту ночь пришло понимание, что люди смотрят на нее и видят уже нечто иное. Мама приобняла ее за плечи и вывела из шатра зельевара.

— Возьми себе это имя, — сказала мама.

Сценическое имя всегда отражает суть танцора. Син научилась использовать то, что люди видели, глядя на нее, научилась соответствовать. Она всегда была актрисой.

Люди оборачивались, когда братья Райвз пробирались сквозь толпу. Ник, как всегда, выглядел отстраненным, словно ему было наплевать, но Син видела, как он поймал несколько заинтересованных взглядов, и нарочно медленно отвел глаза, его рот искривился в усмешке. Ник, который никогда не хотел разговаривать или играть, или дружить, Ник, который чувствовал себя комфортно, только когда танцевал в кругу с демонами, вел себя так, словно всегда знал, что станет красивым. Ник не один участвовал в представлении, но выглядело это так, словно он знал, как использовать его новую власть в качестве оружия. Син это было знакомо. Она поднялась со своего места, уложила Тоби в колыбель и позволила огням Ярмарки и ветру с пляжа омыть ее. Мать перехватила ее взгляд и подмигнула.

— Иди и потанцуй со своим партнером, — сказала она.

— О, я обязательно потанцую, но Ник подождет, — ответила Син. — Сперва я хочу найти благодарную публику.

Это была ночь Ярмарки Гоблинов, время увидеть кого-то в новом свете. Син думала тогда, что Ник — человек.

Син моментально заприметила жертву.