— Именно этим вы должны заняться, и прямо сейчас.

— Мне понравилась гостиница, — продолжил Алекс в надежде отсрочить неизбежное. — Мы скакали на кроватях, пока никто не видел.

— Имеешь в виду, как делаете сейчас?

Хитрец усмехнулся.

— У них там в ванной маленькие кусочки мыла, и они вечером кладут на подушку леденец.

Сюзанна вздернула брови.

— Выкинь эту мысль из головы, лягушонок.

Уложив Дженни вместе с армией плюшевых зверюшек и включив ночник, Сюзанна понесла Алекса в его комнату. Раньше строптивец не позволял брать себя на руки и слишком часто обнимать, но сегодня вечером, казалось, нуждался в ласке так же, как и мама.

— Похоже, ты снова ел кирпичи, — пробормотала Сюзанна, уткнувшись в детскую шейку.

— Ага, целых пять штук.

Сын плюхнулся на кровать, Сюзанна начала возиться с озорником и щекотала до тех пор, пока он не задохнулся. Смеясь, шлепнулся на спину, затем снова выпрыгнул из постели.

— Алекс…

— Забыл кое-что.

— Ты уже потянул достаточно времени, малыш. Немедленно спать, или мне придется поджарить тебя на медленном огне.

Сынишка вытащил что-то из джинсов, в которых вернулся домой.

— Вот. Сохранил для тебя.

Сюзанна взяла сплющенную переломанную шоколадку в золотой обертке, почти полностью растаявшую, наверняка несъедобную и более драгоценную, чем бриллианты.

— О, Алекс.

— Дженни тоже припасла тебе одну, но потеряла.

— Все в порядке.

Сюзанна подняла мальчонку на руки и крепко стиснула в объятьях.

— Спасибо. Я люблю тебя, маленький хитрюга.

— Я тоже тебя люблю.

Алекс, не смущаясь, как прежде бывало, выпалил признание и обнимал маму дольше обычного. Когда Сюзанна уложила его в кровать, даже не протестовал, что она погладила его по головке.

— Спокойной ночи, — пожелал мальчик, засыпая.

— Спокойной ночи.

Сюзанна оставила Алекса одного, слегка всхлипнув над пришедшим в негодность лакомством. В своей комнате открыла маленький ящичек, в котором когда-то хранила бриллианты, и бережно положила внутрь подарок сына.

Потом разделась и скользнула в тонкую белую ночную рубашку. На столике в углу ждали документы, но голова была занята совсем другим, да и нервы по-прежнему взвинчены. Чтобы успокоиться, открыла двери террасы и, захватив расческу, вышла наружу насладиться ночью.

Где-то ухала сова, трещали сверчки, тихо шелестели волны, позолоченная луна светила ясно, как стеклянная лампа. Улыбаясь сама себе, Сюзанна подняла лицо к небу и щеткой лениво провела по прядям.

Холт никогда не видел ничего более прекрасного, чем Сюзанну, расчесывающую волосы в лунном свете. Он понимал, что похож на несчастного Ромео, и смертельно боялся выставить себя полным идиотом, но надо выказать хоть что-то, каким-то образом показать своей принцессе, насколько важно, что она присутствует в его жизни.

Брэдфорд вышел из сада и начал неслышно подниматься по каменной лестнице, в то время как возлюбленная утопала в мечтах. Она не замечала, что кто-то рядом, пока Холт не окликнул ее:

— Сюзанна.

Она открыла глаза и обнаружила, что Холт стоит в футе от нее, волосы ерошит бриз, темные глаза горят в мерцающем свете.

— Я думала о тебе. Что ты здесь делаешь?

— Пошел было домой, но… решил вернуться.

Очень хотелось, чтобы Сюзанна продолжила расчесывать волосы, но Брэдфорд не сомневался, что просьба прозвучит смешно.

— С тобой все в порядке?

— Все хорошо, правда.

— Дети?

— У них тоже все прекрасно.