Моя левая рука, почти помимо моей воли, мягко скользнула под ее рукой и крепко обхватила спелую левую грудь. Мариза снова глубоко вздохнула и прижала мою руку своей.

— Ты точно не возражаешь? — с беспокойством спросил я. — Нет ощущения, что тебе чего-то не хватает?

— Чего? — сонно промурлыкала она. — Чего не хватает?

— Прожекторов, камеры и так далее.

— Только не кричи «снято!» в самый неподходящий момент, — еще более развратно хихикнула она. — И раз уж у нас нет ни прожекторов, ни камеры, как насчет какого-нибудь действия?

— Я не верю, — сонно пробормотал я. — Это, наверное, мираж?

— Поднимись да сам проверь — Она закатила глаза. — После того, что ты вытворял ночью, я не знаю, удастся ли тебе сегодня подняться вообще!

— Ты находишь мое выступление удачным? — скромно поинтересовался я.

— Более л и о, — признала она. — Я нахожу, что у тебя есть и фантазия, и выносливость.

— Тогда, — с надеждой спросил я, — может, я получу обратно свои пятьдесят долларов?

Приканчивая вторую чашку кофе, я чувствовал себя почти обезоруженным Именно эпизодическое прикасание к восторгам семейной жизни и удерживало меня в холостяках Мне невыносима мысль о том, что все это блаженство погрязнет в болоте рутины. Мариза сидела за столом напротив меня, подпирая подбородок обеими руками, и на лице ее отражалась тяжкая работа мысли.

— А что теперь? — вдруг спросила она.

— Ты ожидаешь повторения? — занервничал я.

— Что теперь будет со мной? — взорвалась она. — Или ты собираешься возвратить меня папочке, чтобы получить заслуженную награду?

— Нет, — ответил я. — Во всяком случае, не сейчас.

— И на том спасибо! — поклонилась она. — Я все равно туда не пойду.

— Сначала я должен еще кое-что выяснить. Например, кто убил Бонни Адамc и что произошло с ее телом.

Она вздрогнула.

— Я совсем забыла!

— И где находится Трисия Камерон, — продолжал я. — И какое отношение ко всему этому имеют мои старые приятели Вилсон и Бриджс?

— О них я тоже совсем забыла! — жалобно произнесла она. — И надо же тебе было испортить впечатление от такого прекрасного завтрака!

— Оно восстановится, когда ты будешь мыть посуду, — пообещал я, поднимаясь. — А мне тем временем пора заняться делом.

— Деловой, скажите на милость! — фыркнула она. — А что будет со мной, пока ты шляешься?

— Весна пришла, весна ушла, а я не заметил, — пропел я. — Ты тут сделаешь уборку.

— А если сюда явится Билл Вилсон?

— Наверное, ты убежишь?

— Да я серьезно говорю! — закричала она. — За ночь у него снова могли перемениться планы.

— Сомневаюсь, — покачал я головой. — Но ты все же не подходи к двери. Вряд ли они осмелятся взломать ее.

Не средь бела же дня и не на Беверли-Хиллз!

— Вот за что я больше всего тебя люблю, — горько произнесла она. — Ты сама доброта!

Первым делом я остановился у банка и обналичил чек на двести долларов. Потом поехал в Нижний город.

Улица ничуть не похорошела с тех пор, как я видел ее вчера днем, но меня утешала мысль, что на сей раз мне придется карабкаться всего лишь на третий этаж.