— Это не про нас, — твердо ответил мой друг. — Кукует, родная. Двести лет наши, Вано.

— По сто на брата? Многовато будет, Сосо?

— Нам ещё мало будет. У меня вон… дед Сандро… в сто шесть женихнулся.

— Молодцом. И что?

— Хочет разводиться. Не сошелся характером с «молодухой».

— А ей-то сколько годков?

— Если ночью, то шестнадцать, а так все сто шестнадцать.

Мы добродушно посмеялись — все-таки человек великая и неразгаданная тайна мироздания. Выклюнулось это недоразумение из какой-то черной дыры Макрокосма, как глист из ануса, и вот — пожалуйста, имеем то, что имеем: хозяина, блядь, всей Вселенной.

То ли природа благоприятно действовала на нас, то ли предчувствие ближнего боя волновало кровь, но чувствовали себя превосходно. Очевидно, так ощущает себя камикадзе, направляющий свой крестовидный самолетик на крейсерскую громадину, застывшую в червленом от восходящего солнца заливе.

Вперед-вперед, без страха и упрека! Короткими перебежками мы приблизились к зоне повышенной опасности. Пали в траву-мураву, пропахшую горькой полынью, теплыми лопухами и солнцем. На флагштоке обвисал, как трусы, стяг общества «Трудовые резервы». У кирпичного здания «спортсмены» готовились к соревнованию по стрельбе. Не по нам ли? Курсировали машины. Во всей атмосфере этого удобного для установления мировых рекордов уголка чувствовалась нервозность. И мы даже знали причину этого состояния: хозяина подкоптили на тротиловом дымке, и теперь служба охраны пыталась себя реабилитировать. Повышением боевой и политической подготовки. Что осложняло выполнение нашего задания, но никак не отменяло его. Скоро часть отряда загрузилась в джипы и укатила выполнять свои задачи. Парадом командовал коренастый мужичок в кислотном спортивном костюме — это был тот, кто мог бы нам помочь. Безвозмездно. Призер монреальских игр — товарищ Сохнин.

Когда наступило сравнительное успокоение — по дорожкам ходили только двое ленивых бойцов, показывающих всем своим распущенным видом, что они не верят в опасных, скажем, грибников, я и Сосо начали движение. Главное, не нарушить раньше времени тишину этого медвежьего угла. Петляющим шагом я приблизился к «своему» вертухаю. Запашок грошового одеколона-уникса «Отелло» едва не сшиб с ног. Пришлось задержать дыхание, а после резким движением прихватить шею врага удушающим приемом. Он хрипнул от удивления хрустнули коралловые шейные позвоночки, и все — пи()дец! И под кустик, чтобы своим истомленным видом не портил окружающую среду.

Потом по стеночке к двери — выдерживаю паузу: набегает Сосо, складывающий пальцами бубличек, как это часто делают герои USA-боевиков: порядок, командир! Жаль, что наше отечественное кино агонизирует на последнем издыхании, мы бы с удовольствием приняли участие в каком-нибудь мощном блок-бастере, который бы отхватил все призы расфран-фру-франченного, мать его так, Каннского фестиваля, включая и Золотую пальмовую ветвь.

Увы, жизнь далека от этой мечты, как плодородные марсианские плантации от наших трудолюбивых дачников. С их курами. И надо жить и действовать в предлагаемых условиях.

Проникнув в здание, мы легким и быстрым шагом прошли по длинному сумрачному коридору, потом — вверх по лестнице… Этот путь проделывал я. Совсем недавно. Правда, с завязанными глазами, что ничуть не мешало нам сейчас передвигаться в нужном направлении. Звуки телевизора придержали нас — боевик, сидящий перед ним, (по-моему, он размахивал битой?), с увлечением смотрел детский сериал о животных и жевал яблоко. Извини, дружок, сам виноват: или служи, или получай визуальное удовольствие. Фруктовый витаминизированный шар оказался последним в его мимолетной и, наверно, неправедной жизни: жестокий удар приклада АКМ выплеснул из стриженного затылка мозговую кашицу… похожую так на яблочную… которой, когда-то хлопотливая мама кормила обожаемого и послушного бэби.