— Чунга-чанга, ха-ха! — засмеялась Мария. — Ур-р-ра! — И побежала от восторга по большому кругу.

А я поспешил уйти, чтобы не ляпнуть что-нибудь еще. Этакое феерическое. Во всех отношениях я человек положительный, единственный недостаток: люблю дернуть для красного словца нечто завиральное. А потом, чеша затылок, думаю: на хрена? Не было никакой необходимости обещать златые горы. Просто хотелось сделать приятное собеседнику. Право, будто черт за обмылок языка тянет.

Вот и сейчас: на какие такие грошики я куплю остров? Даже на один день для личного пользования. А ребенок будет ждать.

Эх, Лопухин-Лопухин, стыдно жить фантазиями. И других ими кормить от пуза. Вот отсюда, товарищ завиральщик, все твои беды. Хочешь выглядеть лучше, чем есть на самом деле.

Вот чего мне не хватало для полного счастья, так это пасть ниц. В глазах дочери. Тогда точно я сам себя не буду уважать. Выход один работать и работать, чтобы мечту об океанском острове воплотить в жизнь.

Я почувствовал зуд в руках — где мой друг «Nikon», сниму любую часть тела для жаждущей свинского скандала публики. Да, вот такой я, гадкий папарацци, в смысле порнограф! Осуждайте меня, господа, и вы будете совершенно правы, однако помните: нет безгрешных на этом голубом, тьфу, острове во вселенной, именуемым планетой Земля. Все грешны либо в мыслях, либо в действиях. Я признаюсь в своем грехе, значит, часть вины передаю Господу нашему.

Да, таким он меня создал, малоприятным для ханжей и лицемерно-сюсюкающих теток, мечтающих о французской любви в вышеупомянутой позе Трендэленбурга, но делающих оскорбленный вид при виде бананового члена в витрине овощного шопа.

Так что, граждане великой страны, ныне, повторюсь, нет запретных тем и поз. На мой взгляд, нужно лишь соблюдать необходимые гигиенические наставления, чтобы не вляпаться с головой в говно нашей великолепной и неожиданной действительности.

Надо ли говорить, что домой возвращался на эмоциональном подъеме. Греза о прекрасном острове в океане застила мне глаза и я не сразу заметил человека. В своей комнате. Я думал, что это игра теней и моего воображения, и побежал с чайником на кухню. Чтобы пить чай с тортом «Napоleon» и одноименным коньяком. Решил, так сказать, себя побаловать. Для оздоровительного тонуса всего ушибленного организма.

Когда воротился в комнату, держа кипящей чайник подальше от кота, то обнаружил, что тень приобрела характерные черты моего товарища Сосо Мамиашвили на продавленной тахте. Сидя на ней, князь с самым мрачным видом пожирал торт. И коньяк тоже, используя для этих целей алюминиевую кружку, доставшуюся мне от прадеда Клима, участника первой империалистической войны.

— О, Сосо! Ты? — обрадовался я. — Извини, а я думал игра теней!

— Игра блядей! — неожиданно рявкнул мой друг. И ударил кулаком по столу. Вернее, хотел хватить по столу, а влепился рукой в торт. Это обстоятельство окончательно вывело его из себя. Он завопил дурным голосом текст на малознакомом мне языке, где, правда, угадывались слова на буквы, которые отсутствовали на моей печатной машинке. И ещё там было слово «папарацци».

Я открыл рот от удивления: в чем дело, кацо, тортовых жиров обкушался? Или клопиный коньячок не приглянулся?

— Идиот! — гаркнул. — Ты кого снял, папарацци херов?! — И швырнул пачку снимков, выполненных на глянцевой цветной бумаге.

— Кого надо, того и снял, — огрызнулся я. — Что происходит, генацвале?

— А ты уж погляди, Ёхан Палыч, — попросил, сдерживаясь. — Сделай такую милость, вах-трах!

Я застеснялся, мол, чего там смотреть, имел таки удовольствие лицезреть, так сказать, в натуральном виде.