Разумеется, я, совмещенный во всех вышеперечисленных лицах, огрызался, утверждая, что в каждом снимке чувствуется рука одаренная; нет-нет, вы, друзья, только гляньте, есть экспозиция, и экспрессия, и дыхание…

— А это что за граждане, — спросила Софочка — в окошках?

— Так, публика заморская, — отмахнулся. — Им до всего дело есть.

— Ой, — вдруг сказала Александра, — а я этого… толстячка, да?.. уже где-то видела.

— Вах, все люди — братья, — сказал на это Сосо.

— Нет, я его точно видела, и совсем недавно, — попыталась вспомнить. У меня зрительная память хорошая.

Мы начали было подсказывать, где она могла видеть эту мордатую рожу проходимца: в театре на педерастическом спектакле «Игра шутов», на голубом, ха-ха, экране ТВ, в женской бане, ха-ха, на нудистском пляже, на улочках Тель-Авива, как в коридоре встревожился звонок у двери: бом-бом и ещё раз дилим-бом: открывайте же, засранцы, вино киснет!

— Э, прибыл допинг для мозгов, — догадался князь, отправляясь встречать посыльного.

Скоро наша веселая гоп-компания сидела в сочинском дендрарии, вдыхая запах роз, орхидей, хризантем и прочей пахучей фу-фуйни. Стол ломился от яств. Такое я видел лишь однажды в ресторане «Арагви», когда гуляла армянская свадьба, на которую я попал по дружбе со школьным приятелем Суреном; женился его дядька — добрый пузан с носом, похожим на араратский перевал во время схода лавин. Потом выяснилось, что дядя Хачик когда-то был боксером и шнобель ему расквасили в далекой черножопой Гаване во время мирового первенства, на коем оказал честь присутствовать сам Ф. Кастро, что, впрочем, не помешало ему завоевать бронзовую медаль. Я имею ввиду, безусловно, нашего мужественного Хачика Хачатуряна, а не революционера, обреченного на вечный бой с тенью, то бишь собственным народом.

Между тем, наш праздник продолжался, несмотря на временные трудности переходного периода. Взяв на себя трудную роль тамады, князь провозгласил тост:

— Что я хочу сказать вам, друзья мои? В мире много красивых цветов, посмотрите вокруг, — мы посмотрели. — В мире много красивых женщин, поглядите, — мы поглядели. — В мире много красивых мужчин…

— И котов, — вспомнил я про своего кастрированного Ванечку, лежащего персидским ковриком под столом.

— Вах, не мешай! Так, о чем я?.. Да, мир прекрасен, но мы, присутствующие здесь, можем сделать его ещё прекраснее. Было бы желание! Так, дэвушки?

— Князь, ты о чем? — не понял я. — О любви, что ли? «Отвергая стыд-с и срам-с, выпьем, милый друг, за дам-с!»

— Заткнись, поэт, — уксусно поморщился тамада. — Не мешай думать… мне, да?

— О! — вскрикнула Александра, хлопая в ладоши. — Вспомнила, где я его видела!

— Кого? — спросили мы хором.

И выяснилось, что нашего героя, любителя гимнастических упражнений с булавами, моя соседка встретила совсем недавно в Думе, когда посещала это сомнительное учреждение с деловой миссией. Вместе с господами банкирами. И этот «мордатенький» выступал перед уважаемой аудиторией с высокой трибуны, убеждая банковский люд инвестировать свой доход в легкую и тяжелую промышленность.

М-да, задумался наш маленький коллектив над сложными проблемами, которые возникли в отечественной индустрии, погружающейся в бездну неплатежей и тотального судорожного коллапса. Поведение скаредных банкиров удивляет, где их патриотическое отношение к производству отечественного платья, хлопковых затычек для критических дней, ведерных кастрюлей, громыхающих в полночь холодильников, огнеопасных телевизоров, а про водку «Russia», понимаешь, вообще не приходится говорить — самая лучшая она и ядреная, настоянная на денатурате, обогащенном цианистым калием.