— Ваш портвейн, Фолконер, — произнес Дэвид довольно прохладным тоном и протянул ему бокал, глядя на полковника вопросительно. Гревилл тотчас же убрал руку с локтя Аурелии, взял бокал, благодарно улыбнулся и отошел, пробормотав слова извинения.

— Похоже, ты довольно хорошо знаешь этого парня, Элли, — сказал Дэвид, глядя ему вслед.

— Нет, не особенно хорошо. Однако он был другом моего мужа. — Она натянуто улыбнулась и понизила голос: — Сегодня он уже заходил ко мне, потому что считает, что Фредерик был бы этому рад.

— О, понятно… извини. Должно быть, тебе это тяжело.

— Прошло много времени, Дэвид, — возразила Аурелия, глядя на него. — Да, сначала мне было очень больно, но теперь я нахожу утешение в обществе человека, так хорошо знавшего Фредерика.

— Разумеется. Если я могу тебе чем-нибудь помочь, Элли… ты сама все знаешь.

— Спасибо, Дэвид. Ты хороший друг. — Она улыбнулась и пошла к остальным гостям.

Вскоре гости по двое и по трое начали расходиться, но Гревилл замешкался в холле. Создавалось впечатление, что он вот-вот уйдет, сразу же за последним гостем, однако, когда дверь за ними закрылась, он все еще был в холле.

— Вы уже готовы дать ответ? — спокойно спросил он, вернувшись обратно в гостиную и стоя среди грязных чашек, бокалов из-под портвейна и крошек от кекса.

— Видимо, посильная помощь вам — это мой долг, — просто сказала Аурелия.

Гревилл долго молча, смотрел на нее, и у Аурелии возникло неприятное ощущение, что полковник читает ее мысли. Потом он произнес:

— Я рад, что вы так чувствуете. Многие будут благодарны вам за содействие.

Аурелия покачала головой, смутно понимая, что пока не заслуживает таких слов.

— И каковы наши действия?

Гревилл уловил деловые интонации в ее голосе и ответил:

— Придется провести вместе несколько дней. Существуют кое-какие необходимые навыки, которыми вы должны овладеть. И характер их таков, что им не выучишься на Кавендиш-сквер и в окрестностях.

— У меня есть дочь, — сухо заметила Аурелия. — Это невозможно.

— Придется, — мягко, но настойчиво сказал Гревилл. — Вы должны отыскать способ уехать от нее на пять дней.

Аурелия, нахмурившись, все еще колебалась, и Гревилл предложил:

— Ваша дочь все равно ходит на занятия на Маунт-стрит. Разве она не может остаться там на несколько дней?

— Разумеется, может, — отозвалась Аурелия, прижав пальцы к щекам и хмурясь. — Сложность в другом — нужно найти для этого причину.

Гревилл склонил голову набок, его глаза лукаво заблестели.

— Я уверен, что вы непременно придумаете что-нибудь убедительное. — Он взял ее руки в свои, отвел их от лица и пристально посмотрел на нее, проникая в ее самые сокровенные мысли. — Мы отлично сработаемся, Аурелия, — убедительно произнес он. — И я этого очень жду.

Аурелия слегка отпрянула, но рук не вырвала и ничего не ответила. Помолчав немного, Гревилл сказал:

— Будьте готовы к отъезду через три дня. Этого времени достаточно, чтобы все устроить.

— Куда мы поедем?

— Этого я вам сказать не могу.

— А как со мной смогут связаться в случае чего?

— Никак… это невозможно.

— У меня есть дочь, — повторила Аурелия.

— Всего пять дней.