Аурелия ощутила озноб.

Она ждала, что он продолжит свою мысль, но Гревилл молчал, и она заговорила сама:

— Я не буду делать ничего, угрожающего Фрэнни. Вы можете гарантировать, что такого не произойдет?

Он положил нож и вилку.

— Я ничего не могу гарантировать, Аурелия. А вы можете гарантировать, что однажды кеб не заедет на тротуар и не собьет вас? Можете гарантировать, что не заболеете? — Он протянул руку через стол и накрыл ее ладонь. — Моя дорогая, в этом мире нет никаких гарантий. Я могу обещать — и уже обещал, — что сделаю все возможное, чтобы уберечь вас от опасности. И насколько я понимаю, работа, которая от вас требуется, никакой угрозы вам не несет.

— За исключением того, что я, так или иначе, окажусь, связана с вами, — заметила Аурелия, не убирая свою руку — это теплое нетребовательное давление почему-то успокаивало ее. — Про вас и вашу тайную деятельность наверняка кому-нибудь известно.

Гревилл кивнул:

— К сожалению, такая вероятность всегда имеется. Но я почти уверен, что Гревилл Фолконер, полковник одного из кавалерийских полков ее величества, не ассоциируется, ни с одной из моих многочисленных кличек. Насколько мне известно, до сих пор меня не раскрыли. Но одно я вам все-таки пообещаю… поклянусь своей жизнью и честью. Я буду оберегать Фрэнни.

— Даже если со мной что-нибудь случится?

— Этого не будет… но да, даже если с вами что-нибудь случится, и не важно, будет это связано с нашим делом или нет. Я беру на себя ответственность за благополучие Фрэнни. — Улыбка его была печальна. — Я в долгу и перед Фредериком.

Дверь отворилась. Гревилл неторопливо убрал свою руку. В комнату вошли Мэри и девочка. Родители не могли прокормить ребенка, и она жила в семье Мэри.

— Поели? — спросила Мэри, окидывая взглядом тарелки. — А теперь поешьте яблочного пирога. Из вкусных зимних яблок — они хранятся на чердаке, а к пирогу кувшин сливок от старушки Блюбелл… это наша лучшая молочная корова, — добавила она специально для Аурелии. — Замечательно вас подкрепит, это уж точно.

— Да, я не сомневаюсь… спасибо, Мэри, — отозвалась Аурелия, в ужасе думая, какой величины этот яблочный пирог.

Хотя Гревилл способен съесть за двоих, подумала Аурелия. Странно, что у него нет ни капли жира — одни мышцы, мощная фигура и длинные конечности. Интересно, а как он выглядит без одежды? Боже милостивый, что это с ней? Откуда, ради всего святого, возникла эта мысль?

Гревилл не сказал больше ни слова до тех пор, пока на столе не появились яблочный пирог и большая миска жирных желтых сливок. Тогда он снова наполнил бокалы и спросил:

— Вы когда-нибудь стреляли из ружья?

Аурелия, раскладывавшая по тарелкам пирог, уронила лопатку.

— Из ружья? Разумеется, нет… с какой бы стати? Он пожал плечами.

— Вы выросли в деревне. Вполне возможно, что вас учили стрелять фазанов, или скворцов, или что-нибудь в этом роде.

— Я не фермерская дочь, — ответила Аурелия, протягивая ему тарелку. — Меня также не учили сворачивать головы цыплятам.

— Я не собирался оскорблять вас, — мягко возразил Гревилл, поливая сливками пирог.