— Я не собирался оскорблять вас, — мягко возразил Гревилл, поливая сливками пирог. — Я знавал многих женщин, прекрасно управляющихся с оружием.

— В вашей работе — возможно, — сказала Аурелия, вспомнив письмо Фредерика. — Зато я умею управлять парусной лодкой и ездить верхом.

— Ну, я сомневаюсь, что эти ваши таланты вам пригодятся в нашем деле, — произнес Гревилл, потянувшись за очередным куском пирога.

— Но зато мне потребуется умение стрелять из пистолета?

— Надеюсь, что нет. Это просто мера предосторожности, поэтому, пока мы здесь, нужно будет дать вам несколько уроков.

Снова этот озноб тревоги, и снова волосы на затылке Аурелии встали дыбом. Она сделала еще глоток вина и отодвинула тарелку с недоеденным пирогом.

— Я устала, — резко бросила она, вставая. — Если вы меня извините, я с удовольствием отправлюсь в постель.

— Разумеется. Это был долгий день. — Гревилл вежливо встал и открыл для нее дверь. Когда Аурелия проходила мимо него, он легко положил руку ей на плечо. От его прикосновения по спине пробежала дрожь. Аурелия остановилась и посмотрела на полковника. Его лицо словно колыхалось у нее перед глазами, теряя резкие очертания. Аурелия уставилась на его рот, на этот кривоватый чувственный изгиб, и когда он опустил голову и поцеловал ее, она поняла, что ждала этого. Его губы были сладкими и пряными, как будто на языке у него смешались яблоки и вино, и в животе у нее все сжалось.

И тут все кончилось. Гревилл поднял голову, убрал руку с ее плеча, отодвинулся в сторону, и Аурелия, молча кивнув, проскользнула мимо него и вышла за дверь.

Гревилл закрыл дверь, вернулся к столу, взял свой бокал и уставился в его рубиновую глубину. Он занимался любовью со многими женщинами, по работе и для развлечения. Но до сих пор никогда не терял беспристрастности, какой бы соблазнительной, ни была женщина. Разумеется, за исключением Доротеи, но в те неистовые дни он был всего лишь мальчишкой, охваченным телячьей любовью.

В его ремесле имелось одно нерушимое правило — не доверять никому. Никогда не терять бдительности. И все же он чувствовал, что, когда рядом Аурелия, возникает опасность того, что теперь командовать начнут чувства, а не голова. Он не мог позволить себе слишком сблизиться с Аурелией.

Гревилл осушил свой бокал и подошел к угловому буфету — там хранилась бутылка яблочного бренди.

Глава 9

Проснулась Аурелия от того, что кто-то настойчиво стучался в дверь ее спальни, и несколько мгновений она лежала полусонная, не очень понимая, где находится. Но тут из коридора послышался голос Гревилла:

— Аурелия, вы уже проснулись? Нам нужно начать как можно раньше.

Она застонала и села среди подушек, моргая — бледный утренний свет ослепил ее. Большие напольные часы в углу комнаты показывали шесть.

— Аурелия! — снова позвал он. — Скажите, что вы уже проснулись.

— Проснулась, — пробурчала она и повторила громче: — Да-да, я проснулась.

— Отлично. Отоприте дверь, Мэри хочет разжечь у вас камин. — Он говорил легким, на зависть энергичным голосом. — Через полчаса увидимся внизу за завтраком.

Аурелия снова упала на подушки, пытаясь собраться с силами, необходимыми, чтобы спустить ноги на пол. В конце концов, ей это удалось, и она побрела к окну. Стекло покрылось инеем, но Аурелия все-таки отодвинула задвижку. Окно заскрипело и неохотно открылось. Аурелия задрожала от порыва морозного воздуха. В деревне все-таки намного холоднее, чем в городе.

Она подошла к двери, повернула ключ и выглянула в щелку. В коридоре терпеливо ждала Мэри.