— Пока не знаю. Но даже малейшей вероятности существования подобной угрозы достаточно, чтобы я начал действовать. Поэтому помолвка завершена. Мы должны пожениться не откладывая.

Аурелия повернулась к нему спиной.

— А как мы покончим с браком через три месяца? Это тебе не помолвка.

— Меня отправят за границу с очередным заданием, а вскоре ты получишь извещение о моей смерти. Такое происходит постоянно.

— Но ведь ты никогда не сможешь вернуться обратно, никогда не сможешь снова быть Гревиллом Фолконером!

Он усмехнулся:

— Моя дорогая Аурелия, не такая уж это большая для меня потеря. У меня было много вымышленных имен, а будет еще больше. Здесь меня ничто не держит, и светское общество Лондона мне неинтересно. Нет семьи, нет никаких уз. Я в первый раз за пятнадцать лет ненадолго появился в Лондоне. В случае необходимости я всегда смогу приехать в Англию и снова ее покинуть, и никто меня не заметит. Я уеду из страны, а ты через несколько месяцев станешь свободной — как только известие о моей смерти будет подтверждено министерством.

Его слова падали холодными камнями в ее желудок. «Здесь меня ничто не держит». Такое резкое заявление только подчеркивало временный характер их отношений. Время от времени Гревилл особенным тоном с ней разговаривал, занимался с ней любовью, и все это заставило ее думать, что, может быть, в их романтическом интересе есть что-то ещё кроме игры на публику. Она перевела взгляд на изумрудное кольцо, покручивая его на пальце, чтобы камень поймал свет.

— Это кольцо твоей матери? — Этот вопрос показался ей вполне логичным.

— Не совсем. Изумруд был частью комплекта, принадлежавшего моей бабушке. Насколько мне известно, мать его никогда не надевала. А само кольцо я заказал специально для тебя. У тебя слишком тонкие и изящные пальцы, прежняя оправа к ним не подходила. — Он озадаченно посмотрел на Аурелию. — А почему ты спрашиваешь?

Какое прозаичное объяснение поступка, который имел для нее такое значение! Бессмысленно обманывать себя и воображать, что он может чувствовать то же, что чувствует она.

— Да просто так, любопытно стало, — отозвалась Аурелия, беспечно отмахнувшись, и наклонилась, чтобы поправить дрова в камине. — Так, может быть, лучше мне прямо сейчас выйти из игры? Если мы разорвем помолвку, я перестану представлять интерес для этих людей, и нам с Фрэнни не будет угрожать опасность?

Гревилл покачал головой.

— Даже если не брать в расчет то, что твоя работа мне сейчас нужна больше, чем раньше, причем до тех пор, пока я не разберусь с этой угрозой и не завершу задание, они все равно будут проявлять к тебе интерес — просто как к способу добраться до меня.

— Понятно. — Аурелию охватил озноб, словно она только что вышла из ванны с ледяной водой. — Но разве мы можем так быстро пожениться? Мы только что обручились!

— Во всяком случае, мы уже обручились, — ответил Гревилл, перемещаясь на свое любимое место у камина. — Причем публично. Все ждут свадьбы. Если она произойдет раньше, чем ожидалось, это, конечно, вызовет слухи, но, в конце концов, мы взрослые люди и имеем свободу выбора.

Что ж, это всего лишь небольшое отклонение от плана. И невозможно отрицать, что мысль поселиться под одной крышей с Гревиллом вызывала у нее сладкую дрожь предвкушения. Ее слишком влекло к Гревиллу — или к тому наслаждению, которое он дарил ей в постели. Ну… а с последующим расставанием она как-нибудь справится. Она привыкла справляться с болью.

Аурелия подошла к буфету, налила два бокала хереса, один протянула Гревиллу, а из второго сделала глоток сама.

— Думаю, мы можем сделать вид, что не выдержали ожидания, сбежали и обвенчались, — произнесла она.