Оставался чулан, где валялась отжившая свое мебель и прочее барахло, даже письменный стол с крышкой из светлого дуба — отвратительный, нелюбимый обывателями цвет.Джо не помнил, чтобы когда-нибудь сидел за ним. Ему казалось, что он оказался в чулане впервые.

   Вернувшись в ванную, Джо встал перед зеркалом. Разговаривать не хотелось, но Джозеф мог вспомнить то, что Джо упустил. Он поднял глаза, встретив в ответ острый неприязненный взгляд.

   — Радио, — буркнул Джозеф. — Зря ты его выключил. Мог бы просто сделать тише.

   — Пожалуй, ты прав, — не стал спорить Джо. — А еще пистолет. Но про него я помню.

   И Джо похлопал себя по карману.

   — А окна в спальне? — В голосе Джозефа сквозило почти презрение. — Еще ты хотел взглянуть на Глэдис.

   — Окна в спальне, верно, — повторил Джо и запнулся. — Я не хотел на нее смотреть. Она умерла. Сама виновата. Хватит с меня и ее дружка.

   — Доигралась? Нарвалась не на того парня? — с прохладцей поинтересовался Джозеф. — Похоже, ты не слишком удивлен.

   — Сам не знаю. Никогда не думал, что сумею. Кажется, я вляпался по самые уши. И зачем я в него выстрелил?

   Джозеф пристально посмотрел на Джо.

   — Выходит, профессор Бинго старался зря?

   — Прощай, Джозеф, — сказал Джо Петтигрю.

   — Что значит «прощай»? — вскинулся Джозеф.

   — Ничего, — ответил Джо Петтигрю и вышел из ванной.

   Он обошел кровать, тщательно запер окна, пересилив себя, взглянул на Глэдис и тут же пожалел об этом. Постель была настоящим полем битвы, изувеченное сине-багровое лицо Глэдис выглядело ужасно. Из одежды на ней осталось лишь несколько обрывков ткани.

   Джо поперхнулся, рот наполнила горечь. Он выскочил из спальни и прислонился спиной к двери, не забывая, однако, про отпечатки.

   — Включить радио, но негромко, — сказал он вслух в тишине, когда тошнота отступила. — Вложить пистолет в руку. И зачем я в это ввязался? — Глаза остановились на двери в коридор. — Позвоню сверху. Времени хватит.

   С тяжким вздохом Джо принялся за дело. Он не смотрел в лицо Портера Грина, поэтому провозился дольше, чем предполагал. Мертвые глаза трупа неотрывно смотрели на него. Джо был не в силах встретиться с ними взглядом. Как ни странно, казалось, что Портер Грин простил бы его, не стал бы пенять на то, что Джо его застрелил. Останься Портер Грин в живых, ему и самому пришлось бы несладко: власти не церемонились бы с убийцей, а так все вышло гладко и безболезненно.

   Однако стыдился Джо не того, что Портер Грин увел его жену. Портер Грин был не в состоянии изменить то, что случилось давно, много лет назад. Джо заставляли сгорать со стыда кровавые царапины на лице Портера Грина. Для Джо с ними он стал похож на человека. Джо не верилось, что самоуверенный пройдоха и бабник опустится до банальной драки с никчемной потаскухой Глэдис.

   Джо Петтигрю давно уже не обольщался относительно своей мужской силы и привлекательности, но по крайней мере еще ни одна женщина не оставляла на его физиономии таких отметин.

   Отводя глаза, Джо Петтигрю аккуратно — пожалуй, даже слишком — вложил пистолет в руку трупа. С той же сводящей с ума аккуратностью Джо доделал то, что надлежало доделать.

   Черно-белый полицейский автомобиль вывернул из-за угла, неторопливо проехал вдоль улицы и остановился у крыльца.