–"А ведь дедрический князь был прав", – с горечью подумал я. – "Их свиток Скелоса не врал, они его просто не правильно истолковали. Только что с того? Мне это уже не поможет…"

Устало, усевшись на ступени, я обреченно уставился на приближающуюся смерть в виде космического шторма, способного поглотить целую звездную систему. Отламывающиеся от планетоида части конструкций сверкающим в лучах трех солнц водопадом беспрерывно летели к ненасытной глотке, пока сама планета медленно разваливалась прямо на глазах. Если из этого места управляли самым необычным и фантастическим в Галактике инженерным сооружением, значит должна быть возможность эвакуироваться. Возможно, зная точно, как работает пульт, я смог бы организовать это. Какая жалость, что Хило мертв. Он был одним из немногих лингвистов, кроме Немиры, кто хоть как-то разбирался в письменности дедров.

Подойдя к трупу даймонца и склонившись над его бездыханным телом, я увидел рядом с лужей крови, иероглифы письменности дедров, нарисованные этой же кровью прямо на полу. Припоминая азы сложной грамматики, о которой рассказывал даймонец, я лихорадочно искал в уме соответствия с другими ранее виденными символами. Семь вертикальных полосок – семь энергетических уровней бытия. Хило специально две первые выделил жирнее, чем остальные. Значит, речь идет о духовном единстве, с чем-либо, например, с другим мыслящим существом или механизмом? Совмещение сознаний! Это можно понимать, только, как призыв объединить разум с машиной. Например, с устройством, являющимся… командным центром дедров! Дальше, дальше… круг в круге… движение без движения. Космический полет!

Ощущая, как от напряжения по спине побежали капли пота, я сосредоточился на последнем третьем иероглифе – перевернутой набок восьмерки в треугольнике. Бесконечность? Вряд ли. У этого символа куда больше толкований и один из них – смерть. Но что Хило хотел этим сказать?

Встав в круг света, откуда Сайрус управлял планетоидом, я оказался окруженным со всех сторон дедрической письменностью парившей прямо перед глазами. Закорючки и угловатые знаки неприятно раздражали глаз, угнетая своей чужеродностью. Ткнув наугад в ближайший знак, я слегка вздрогнул, когда у меня над ухом забубнил невидимый собеседник. Он настойчиво меня убеждал вкрадчивым голосом пока я не прервал его, нажав на другой символ. Мгновенно стены вокруг командного центра стали прозрачными. Горы и долину, словно корова языком слизнула, обнажив под пластами почвы стальную поверхность жесткого каркаса основы планетоида. Чудовищные по силе ураганы свободно гуляли под силовым куполом, пока в один из моментов и он не исчез под действием сил фрактального портала. Воздух замерз, став похожим на белесый газ, устремившийся гигантским облаком в открытый космос. Вакуум в считанные секунды стал полноправным хозяином некогда теплой долины, обратив окружающий мир в ледяное царство безмолвия. Зрелище было ужасным и притягательным одновременно. Мозг отказывался верить в масштабы происходящей катастрофы.

Вернув контроль над разумом, и загнав страх глубоко внутрь, я продолжил изучение консоли. Времени с каждой минутой оставалось все меньше. Просматривая бесконечные столбцы знаков, я внезапно задержался взглядом на желтом символе – сдвоенные восмерьки. Решив, что терять мне больше нечего уверенно ткнул в него пальцем. Голографический символ запульсировал, на его месте появилось схематическое изображение планетоида с развернутыми лепестками подпространственных антенн, по которым бежали яркие световые символы. В центре схематического изображения пульсировала сфера, которая могла быть командным модулем.

– Да взлетай же ты, мать твою! – ругнулся я, быстро тыкая в него пальцем. – Взлет! Старт!

– Анализ речи завершен, – возникший вокруг меня зловещий шепот исходил со всех сторон.