– Смотри, Фортунато! Я порядочная девушка! Ма ке, существуют определенные границы! Или ты станешь моим мужем, или это плохо кончится для нас обоих!

Сын донны Империи пожал плечами.

– Не нужно так нервничать с самого утра, а то у тебя испортится цвет лица!

– Послушай, Фортунато, посмотри хорошенько на своих сослуживцев. Все они и даже твой дядя Ансельмо хотели бы, чтобы я стала их подружкой. Но я хочу быть только с тобой, понимаешь?

– Ма ке, Джозефина, я все понимаю! Но я не хочу быть с тобой!

– Это почему же, нахал ты этакий?

– Потому, что ты несерьезная девушка, Джозефина. А я хочу, чтобы моих детей родила женщина, которую я мог бы уважать!

– Значит, ты меня не уважаешь?

– А разве ты уважаешь сама себя?

– Мне наплевать на твои оскорбления, Фортунато, потому что я тебя люблю, и хочешь ты того или нет, но ты женишься на мне! А если у тебя появится другая, я убью ее, убью тебя и убью себя!

– Ма ке! Настоящая бойня, а?

Возмущенная Джозефина повернулась и, вместо того чтобы как всегда по утрам, подняться на этаж, где она работала, направилась на кухню, чтобы там выплакаться на маминой груди. Та терпела своего мужа только из-за любви к дочери. Она не могла видеть ее несчастной и была готова на все, лишь бы этого не случилось. В такие минуты она не испугалась бы даже Людовико.

– Что с тобой, Джозефина? Кто обидел мою перепелочку?

– Фортунато.

– Ах, этот?! Дай ему Бог хорошей болезни, чтобы она свела его через несколько дней на тот свет!

– О мама! Как ты можешь говорить такие вещи? Если он умрет, я тоже не смогу жить!

– Нет, не может быть! Что ты говоришь! Как же я останусь без тебя, моя бамбина?

Их слезы слились воедино, в один поток, при мысли о возможной смерти. Заметив это, Людовико приблизился к плачущим домочадцам.

– Случилось какое-то горе?

Альбертина, подняв голову, ответила:

– Твоя дочь не хочет больше жить на свете, Людовико!

– Вот как? Это правда, Джозефина?

– Правда, папа! Я не смогу жить после смерти Фортунато!

– А разве он умер?

– Ма ке!– возмутилась мама.– Разве ты ничего не понимаешь, Людовико? Это я пожелала, чтобы он умер!

– Да?

– И тогда Джозефина поклялась, что если он умрет, она умрет тоже!

– Можешь ты мне наконец объяснить, почему?

– Потому, что синьор Фортунато считает себя большой шишкой и не хочет обращать внимания на единственную дочь маэстро Пампарато!

Людовико недоверчиво улыбнулся.

– Этого не может быть!

Еще не придя в себя, они обе посмотрели на это воплощение самоуверенности, а Людовико, оставив их в таком состоянии, вернулся к своей плите.

Дон Паскуале предавался беззаботным мечтаниям, когда снизу позвонил администратор и сообщил, что к нему пришли двое полицейских.

– Полиция? Но что могло случиться? Неужели какая-то жалоба от клиентов?

– Не знаю, дон Паскуале.

– Хорошо! Проводите их в мой кабинет.

Через несколько минут Ансельмо открыл дверь директорского кабинета и скрылся за ней, пропустив вперед двух посетителей.

Старший из них поздоровался с доном Паскуале и представился:

– Комиссар Массимо Прицци… Мой заместитель, инспектор Паоло Кони. Мы имеем честь говорить с синьором директором?

– Да, господа, да… признаюсь, я даже немного растерялся… Ваш неожиданный визит…

Комиссар заметил:

– Очень редко бывает, чтобы нас ожидали… до прихода.