– Представьте себе, дорогая, мы с Дэйвом никак не можем понять, зачем вы изучили итальянский язык? Ваши родители тоже не смогли ответить на этот вопрос.

На это мисс Рэдсток спокойно ответила:

– Я изучила итальянский язык прежде всего потому, что этот красивый язык мне очень нравится, как и моим подругам. Кроме того, мы скоро получим возможность применить паши знания на практике, потому что в следующий вторник мы едем в Италию. Посольство этой страны в Лондоне предоставило нам три стипендии, которые позволят нам провести целый месяц в Сан-Ремо.

Пораженная этим ответом, Гарриет взглянула на мужа, тот – на миссис Рэдсток, а она перевела взгляд на Генри, красное лицо которого стало багровым. Совершенно по-садистски Гарриет попросила уточнить:

– Вы хотите сказать, Сьюзэн, что со своими подругами собираетесь отправиться в Европу?

– Да, мы летим туда на самолете.

– И… вы не боитесь?

– А чего нам бояться?

– Ну… не знаю… микробов… несчастного случая… плохой пищи… мужчин (при этом она целомудренно понизила голос)… Рассказывают, что там у них очень разнузданные правы…

– Не думаю,– вмешалась в разговор Тэсс,– что на континенте они могут быть хуже, чем у нас.

Люси возмущенно ахнула.

– Как вы можете говорить такие вещи, Тэсс? Разве вы забыли о том, что понятие "джентльмен" изобрели англичане?

– Должно быть, для этого они выбрали какого-нибудь единственного образцового мужчину! Если бы вам каждый день приходилось ездить в метро, миссис Тетбери, у вас сложилось бы точно такое же мнение. По вечерам мне иногда бывает больно присесть, так за день наши мужчины успевают хорошенько нащипать то самое место!

Гарриет и Люси воскликнули:

– Неужели это правда?

Сьюзэн и Мери Джейн единогласно подтвердили слова подруги. Люси наивно спросила:

– Но почему же они так себя ведут?

Мистер Тетбери в ответ только ухмыльнулся, что было расценено как признак дурного воспитания.

Рэдсток поднялся.

– Прежде всего должен сознаться, что испытываю чувство глубочайшего стыда, слыша о том, как моя дочь отзывается о самом воспитанном в мире народе. Извините, мисс Джиллингхем, но мне трудно поверить в то, что вы здесь сказали.

– Вы бы так не говорили, мистер Рэдсток, если бы я могла вам показать… ну, вы поняли, о чем идет речь!

– Кроме того, я ничего не желаю слышать о вашем скандальном плане поездки в Италию. Я не для того проработал более тридцати лет на британских железных дорогах, чтобы единственная дочь меня обесчестила!

Сьюзэн вскочила с места.

– Значит, я вас обесчестила?!

– Именно так! Поверьте мне, Сьюзэн, порядочная девушка, имеющая счастье быть воспитанной такими родителями, как мы, получившая от них незыблемые принципы, не смеет так порочить свою репутацию! Не забывайте, что вы поступили на государственную службу!

– Объясните мне, пожалуйста, дедди, каким образом может пострадать моя репутация, если я, как тысячи наших соотечественников, съезжу на каникулы в Италию?

– Если, к моему превеликому сожалению, появились тысячи подданных короны, позабывших о порядочности, это вовсе не значит, что моя дочь должна быть среди них!

– Я однажды видела по телевизору фильм,– прошамкала Люси,– о жизни двора Медичи… Это просто какой-то ужас! Они все друг друга травили и убивали!

– С тех пор прошло уже четыре века, миссис Рэдсток,– осторожно напомнила Тэсс.

– Ну и что? Еще ни один народ не изменил своих дурных наклонностей! Вы только посмотрите на этих французов? У них все женщины наставляют мужьям рога и ходят вместе со своими любовниками в отдельные кабинеты ресторанов есть лягушек!

– Хватит!– отрубил Рэдсток.