|
Дети Паулины дель Валье никак не могли доказать, что брак их матери с бывшим мажордомом нелегален, отчего, окончательно смирившись, были вынуждены оставить дядю Фредерика в покое. Также они не могли посягнуть и на виноградники, потому что те были записаны на имя Северо дель Валье, ввиду чего, последовав примеру, показанному священниками, отступились от намеченного прежде и адвокаты. Но стоит ещё посмотреть на то, а не нарушится ли целостность добра, которое известным людям удалось бы прибрать к рукам, запугав больную бытующими в аду огромными металлическими котлами. Однако ж, до сих пор никто так и не выиграл суд у католической церкви, на стороне которой пребывает сам Господь Бог, как об этом всем было известно. В любом случае денег у семьи было вдоволь, отчего дети, родственники и даже адвокаты могли жить на них в своё удовольствие и сегодня.
Единственной радостью этих мрачных и давящих на всех и каждого недель стало очередное вклинивание в нашу жизнь сеньориты Матильды Пинеда. Та прочла в ежедневной газете о кончине Паулины дель Валье и, набравшись храбрости, снова появилась в доме, из которого её выгнали ещё во времена революции. Она пришла к нам с небольшим букетом в качестве подарка и в сопровождении библиотекаря Педро Тея. Сеньорита так повзрослела за эти годы, что поначалу я её даже не признала, тогда как он, напротив, остался тем же самым лысым человеком с толстыми сатанинскими бровями и горящими зрачками. После похода на кладбище, пропетых служб, истёкших девяти дней, что ушли на молитвы, распределение подаяний и различного рода благотворительность, некогда указанных моей покойной бабушкой, наконец таки сошёл на нет взрыв негодования по поводу пышных похорон. И только теперь мы вместе с Фредериком Вильямсом оказались одни в печальном и опустевшем доме. Мы зашли в застеклённую веранду, сели рядом и стали тактично сожалеть об отсутствии моей бабушки, потому что были не в состоянии как следует оплакать и вспомнить как большие её заслуги, так и не очень. Чем вы думаете заняться теперь, дядя Фредерик? – захотела я у него узнать. Это зависит от вас, Аврора. От меня? Я не мог не заметить некоторых странных перемен, произошедших с вами, милая вы моя, сказал этот человек со столь свойственной ему тонкой манерой задавать вопросы. Я и так очень больна, а уход из жизни моей бабушки лишь ещё больше меня опечалил, дядя Фредерик. Вот, пожалуй, и всё, и в этом нет ничего странного, я вас уверяю. Сожалею, что вы меня недооцениваете, Аврора. Я, должно быть, слишком глупый, либо же любил вашу бабушку столь мало, что толком так и не смог понять состояние её души. Скажите же мне, что с ней случилось, а потом посмотрим, может, я и смогу вам помочь. Помочь мне уже никто не сможет, дядя. Испытайте же меня, а вдруг, попросил он. И тогда я поняла, что, оказывается, в мире нет больше никого, кому бы я смогла довериться, и что Фредерик Вильямс явно продемонстрировал, что способен сойти за отличного советчика, и на всю нашу семью был, пожалуй, единственным, обладающим здравым смыслом, человеком. Вот почему было бы очень хорошо поделиться с ним своей трагедией. И вправду, тот выслушал меня до конца крайне внимательно, ни разу не прервав мои излияния. Впереди ещё долгая жизнь, Аврора. Это теперь вы видите всё в чёрных красках, однако ж, стоит помнить, что время лечит и стирает многое. Данный этап напоминает собой поход по тоннелю на ощупь – вам кажется, что выхода нет, и всё же я вам обещаю, что он есть. Не останавливайтесь же на своём пути, деточка. А что же случится со мной, дядя Фредерик? Вы ещё полюбите, а в дальнейшем, возможно, появятся и дети, либо же вы станете лучшим фотографом этой страны, сказал он мне. Но я чувствую себя столь запутавшейся и такой одинокой! Вы не одни в этом мире, Аврора, я теперь всегда с вами и будьте уверены, что никуда не денусь, пока вы во мне нуждаетесь. |
