– Почему он не довел его до конца?

– Я его убедила, что мать за мою жизнь может заплатить гораздо больше, чем предложила. Мне полагается шестьдесят процентов от наследства, если я останусь живой. А это миллиарды. Если он меня убьет, то получит лишь жалкие гроши и избавит мать от конкурентки. Пока я жива, с ней еще можно торговаться. Артем согласился с моими выводами.

– Кто вам сказал о наследстве, если, уезжая из города, вы ничего не знали?

– Та самая женщина в черном. В Спасском она подсела ко мне в кафе, когда я завтракала. Парик, черные очки, плотная косынка… Все, что я видела настоящего, были ее зубы. Предположить, что это был кто-то другой, очень трудно. Она назвала меня по имени и выложила все подробности. А в заповеднике меня никто не знает.

– Что она вам сказала?

– Вот ее слова: «Я здесь для твоей защиты. Твоя мать решила избавиться от тебя. По завещанию отца тебе отходит большая часть капитала. Будь осторожной». Тогда она мне и передала пистолет.

– Но сначала вы говорили, что пистолет получили от Артема.

– Это правда. Он выкрал его у меня, не то я убила бы Артема первой. Просто я не думала, что мы заговорим об этой женщине, и не стала говорить, что оружие отдала мне она.

– Вы убеждены, что она работала на Эльвиру Николаевну. Но тогда ее поведение нелогично.

– Я так скажу. Мачеха ей, безусловно, доверяет. Но эта дама себе на уме. Я не знаю целей этой женщины, но она помогла мне выбраться из ловушки. Даже если бы я знала, кто она, то не назвала бы вам ее имени. Вы можете мне верить или нет – погоды не меняет. Никаких доказательств в вашем деле нет. Просто сделайте правильные выводы и проверьте то, что называется фактами. На данный момент вы сидите на мели и даже не начинали расследование, а вид такой, будто собираетесь ставить точку.

Шкляров вздохнул:

– Пока мы будем разбираться в данных вами показаниях, Наталья Романовна, вы по-прежнему будете сидеть в одиночке. Для вашей же безопасности.

– Именно. Только там и чувствую себя в безопасности. Попадись я в руки мачехи, она меня на куски разорвет. Страшнее этой озлобленной стервы я еще никого не видела. И, поверьте, такого мнения придерживаюсь не только я.

Шкляров нажал кнопку звонка, встроенную в стол, и в кабинете появился конвой. Арестованную увели. Несколько минут сыщики сидели молча. Потом Шкляров взял трубку и позвонил в следственный изолятор.

– Я вас прошу, Самсон Семеныч, проверьте камеру Натальи Сутягиной. Соберите все продукты и отдайте их на экспертизу в судебную лабораторию. Установите имена всех посетителей и с кем девушка общалась. По распоряжению начальника управления к ней могут быть допущены адвокаты без ограничения времени на общение. Обратите внимание на письма и записки, если найдете. И сделайте это сейчас, пока ее нет. У вас час времени. – Шкляров положил трубку и повернулся к Базарову: – Вот что, Олег Иваныч, зайди к руководителю отдела по экономическим преступлениям и попроси его разобраться с оборотом средств Эльвиры Сутягиной.

– Банк нам откажет.

– Возьмите санкции в суде.

– Нет оснований.

– Хватит со мной бодаться. Выполняй. А как, не мое дело. И вот еще что. Загляни к Андрею Забелину. Он сейчас на виду. Предупреди, что Артем в городе. Андрей его заклятый враг, и киллер может опять взять в руки снайперскую винтовку. Погибнет парень не за грош, как его предшественники.

– Лариса Малашкина теперь на Забелина работает?

– Я тут ни при чем. Они хотят пожениться. Пусть и работают вместе.

– Сменить карьеру следователя городской прокуратуры на должность секретарши частного детектива? Безрассудство.

– Плохое слово подобрал.