— Я баптист, но только не примерный, а, скорее, запуганный. Все, чего добились совместными усилиями мой отец и наш священник, так это мысли, что Бога надо бояться. А мой сын, например, ни разу в жизни не был в церкви. Я его не заставлял, а сам он желания не выказывал. Но с ним все в порядке. Он, в отличие от меня, юноша ничем и никем не запуганный.

— Вот уж кто действительно регулярно посещает церковь, так это наш мистер Шелби, верно? — подсказала мисс Кинсэйл.

— Вы абсолютно правы, — поддержала ее Джейн. — Дома мы всегда ходим слушать проповеди. Но, боюсь, только потому, что этого требуют правила.

— Джейн, ну как ты можешь так говорить? — пристыдил жену Ричард.

— Ты прекрасно знаешь, что я говорю правду! — воскликнула Джейн. — И я, скорее, приму сторону мистера Рого. Почему? Почему все это произошло? Зачем и кому это было нужно?

— Папочка, — раздался вдруг голос Белль, — подержи меня за руку. Что-то я себя совсем неважно чувствую.

— Действительно, кому?! — перебил ее Рого. — Что такого Богу сделала Линда, что Он заставил ее умереть вот так нелепо, по-звериному?

«Почему люди теряют рассудок, когда начинают рассуждать о Боге? — подумал Мюллер. — Если бы Линда не ослушалась Скотта, она до сих пор была бы с нами и по-прежнему ругала бы его на чем свет стоит. Но если сказать это Рого, он тут же взовьется!»

Вслух же он произнес:

— А мне интересно вот что: какой именно образ Бога держал в своей голове Скотт? Бородатого дедушки на небесах? Или ему представлялось нечто вроде известного тренера, выпустившего его на поле с верой в непременную победу?

— Раз уж вас так беспокоит личность Скотта, — презрительно фыркнул Рого, — могу точно сказать вам, что он был гомосексуалистом.

— Что?! — одновременно воскликнули Шелби и Мартин.

— Голубым. Гомиком. Педиком. Линда зачем-то пыталась тешить себя мыслью, будто он положил на нее глаз, но когда сама в темноте протянула руку к его штанам, он чуть не покалечил ее. А сколько визгу-то было! Послушайте, перестаньте вы хоть сейчас морочить друг другу головы. Неужели, кроме меня, никто так и не понял, что произошло там, в машинном зале, когда он грозился сломать ей руку? Да он просто не выносил женщин. Жутко боялся их. Вот он и решил податься в церковь, чтобы таким образом застраховать себя от их притязаний. И никто ведь ни в чем его при этом не заподозрит, верно? Ловко придумано. Кстати, многие из священников и ваших славных футболистов такие же гомики, но только мало кто об этом знает. И чем больше они боятся женщин, тем яростней начинают накачивать мышцы и гордиться своей волосатой грудью. Так вот, Скотт как раз и был одним из этих типов.

— Нет! — воскликнула мисс Кинсэйл, да так страстно, что поначалу никто не узнал ее голоса. — Не смейте так говорить! Не надо, мистер Рого. Он не был таким. Никогда.

Наступила неловкая тишина. Первым в себя пришел Рого.

— Простите меня, мэм, — неуверенно начал он. — Я вовсе не собирался никого обижать. Я хотел только сказать, что…

— Так или иначе, он не мог быть тем, кем вы его назвали, — продолжала мисс Кинсэйл, словно не слыша слов Рого. — Понимаете, я это знаю точно. Я… то есть мы… мы собирались пожениться. Он хотел вызвать меня в Соединенные Штаты, и я бы обязательно к нему приехала. Навсегда.

Ее слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Мартин чуть было не расхохотался в полный голос, но вовремя спохватился и сдержал себя.