И без объяснения или извинений она вскочила, пробежала через комнату, распахнула дверь и, не закрыв ее, выскочила в коридор, а оттуда в свою спальню. Там она заперла дверь и бросилась ничком на кровать.

Она лежала неподвижно, спрятав лицо в подушку, в напряжении сжав пальцы. Через несколько минут она начала размышлять, что подумает леди Мэри о ее бегстве. Она выглядела просто невоспитанной, и все же она не могла выразить, как ее мучили расспросы других девушек, как трудно было отвечать на них, увиливая и пытаясь скрыть правду.

Она знала, что скорее умрет, чем признается в том, что вовсе не к лорду Мертону испытывала она те чувства, которые так живописала леди Мэри, но к сэру Хенгисту!

Она едва могла поверить в это, но внезапно осознала правду, как будто увидела ее прямо перед собой. Поцелуй лорда Мертона не значил для нее ничего, не пробудил в ней ответа, не вызвал никаких эмоций, кроме, пожалуй, жалости. Но губы сэра Хенгиста зажгли в ней пламя, которое охватило ее тело. И он, казалось, взял ее сердце во время этого поцелуя.

— Этого не может быть, — громко сказала Андора, и все равно она знала, что это правда. Она влюбилась в человека, который презирал ее и которого она ненавидела.

В другом крыле дворца другая женщина тоже думала о сэре Хенгисте и говорила о нем со слугой.

— Ты уверен, Гарри, что не ошибаешься? — спрашивала она одного из своих пажей.

— Нет, нет, миледи! Я видел, как они вместе шли по аллее между кустарниками. Они пересекли цветочный сад, и сэр Хенгист взял мисс Блэнд за руку.

— Откуда они шли? — сердито спросила леди Малверн.

— Похоже, откуда-то от реки, миледи.

— Они были одни? Ты точно знаешь, что они были одни?

— Уверен, миледи. Никого не было поблизости, совсем никого.

Глаза леди Малверн сузились. Это невыносимо, сказала она себе. Сэр Хенгист действительно обращал на нее мало внимания после ее возвращения ко двору; но она полагала, что лорд Эссекс постоянно требует его присутствия. Если у него хватает времени волочиться за королевской фрейлиной, то и ей пора заняться делом.

Она отпустила пажа и беспокойно заходила по гостиной, шелковые юбки ее платья мягко шуршали по отполированному полу, драгоценные камни на пальцах и запястьях переливались на солнце.

Она должна сделать что-то, и немедленно, повторяла она себе. Но что именно? Она уже приглашала сэра Хенгиста на ужин и получила ответ, что из-за его обязанностей он не может точно сказать, когда будет свободен.

Он был очарователен, когда они встречались на публике. И хотя она уверяла себя, что он держал ее руку чуть дольше, чем необходимо, и глядел на нее с особым блеском в глазах, она не знала до конца, не было ли это все плодом ее воображения. У нее было подозрение, что он так же вежлив и любезен со всеми остальными дамами двора.

— Он не ускользнет от меня! — вслух сказала она сквозь стиснутые зубы, вспомнив, каким он был тогда, в те, казалось, далеко ушедшие дни, когда она была вынуждена уехать в деревню и оставить все, что так радовало и интересовало ее.

Тогда-то она держала его в руках, так же как и полдюжины других молодых людей. Он не был еще так уверен в себе в те дни и, может быть, был благодарен ей за внимание.

Она вспомнила их тайные свидания. Ночи, когда, дождавшись, чтобы муж уснул, она исчезала из дома, встречаясь с ним в темных галереях или в одной из бесчисленных комнат. Двор тогда пребывал в Хэмптонском дворце, и было нетрудно ускользнуть от наблюдения там — в просторных садах.

Она вспоминала маленькую беседку, заросшую жимолостью, и месяц, чуть проглядывающий из-за облаков. Мысли о том, что произошло тогда, в темноте, заставили Лилиан Малверн глубоко вздохнуть.

У нее вдруг возник план. С ощущением, что нельзя терять ни минуты, она быстро позвонила.