«Если это любовь, — думала она, — дающая невыносимые страдания, тогда небеса говорят мне, что я могу только ненавидеть».

В это утро королева, от чьих зорких глаз ничто не могло укрыться, воскликнула, увидев ее бледность:

— Что с вами, дитя мое? Не больны ли вы гнилой лихорадкой?

Андора покачала головой:

— Нет, ваше величество. У меня просто немного болит голова.

— Могу поклясться, что этот дворец проклят, — сказала королева. — Его стены толстые, полы прочные, но ночные туманы собираются под нашими окнами, и горе всем нам.

— Но я никогда еще не видела, чтобы ваше величество выглядели так хорошо, — заметила мисс Перри.

— Да, я чувствую себя превосходно, — ответила королева. — Я счастлива, а это лучшее лекарство на свете. — Она улыбнулась фрейлинам. — Запомните это, — сказала она. — Счастье делает женщину молодой и прекрасной, дает ей силы любить и быть любимой.

Чуть позже королева написала свою обычную записку лорду Эссексу и передала ее Андоре.

— Беги, моя маленькая деревенская мышка, — сказала она, — и пусть свежий воздух подарит розы твоим щекам.

И вот снова настал ее час, пришло время видеть его, но воля покинула ее. Взяв записку, она вышла из комнаты и пошла по коридору, чувствуя, что если она сейчас не побежит, то не пойдет совсем.

Проходя мимо солнечных часов, где могла встретить сэра Хенгиста, она внезапно поняла, что все время ждала этого мгновения. Несмотря на страх, на внутреннее сопротивление, несмотря ни на что, она хотела видеть его. Ей было нужно только узнать, жив ли он, здоров, знать, что он есть на белом свете, — этого было достаточно. Сами по себе ее ревность и страдания были ничто по сравнению с тем, что увидит его снова. И даже его презрение к ней не вызывало такую боль, как неизвестность и невозможность видеть его постоянно.

Он появился неожиданно, широко шагая по тропинке, и тенистый сад сразу стал маленьким, когда он возник — большой и величественный в своем расшитом камзоле.

Андора чувствовала, что она дрожит, ожидая, пока он подойдет к ней. Она не могла смотреть в его лицо, ее длинные ресницы были опущены, когда она, присев, робко протянула ему записку королевы.

— Благодарю вас, Андора. Ее величество здорова, я надеюсь?

— Ее величество здорова и в прекрасном настроении.

— Хорошо. Передайте ей, что лорд Эссекс особенно беспокоился о ее здоровье.

— Я передам все, что вы сказали, — чуть слышно сказала Андора.

Сэр Хенгист говорил с ней в строго официальном тоне. Его голос был вежливым, но в нем не было теплоты. Он словно окружил себя стальной завесой, которую она не могла преодолеть. Он протянул ей записку от лорда Эссекса.

— Будьте добры передать это ее величеству, — сказал он, и снова его тон был строго официальным. Она почувствовала его нетерпение, он был готов повернуться и уйти.

Она подняла на него глаза, она должна была взглянуть на него, и она увидела, что он внимательно смотрит на нее, словно пораженный тем, что он увидел.

— Вы бледны, Андора, — сказал он совсем другим голосом. — У вас темные круги под глазами. Вы не больны?

— Нет, я… у меня болит голова, вот и все, — отвечала Андора.

— Вы уверены, что нет ничего более серьезного? Ночи могут быть предательскими в это время года. Если вы простудились и вас лихорадит, вы должны обратиться к доктору ее величества.

— У меня все в порядке, — настойчиво повторила Андора.

— Это совсем не похоже на вас — быть такой безучастной, — начал он с неожиданной добротой.

Перемена в его голосе наполнила слезами глаза Андоры, и, к своему ужасу, она почувствовала, что сейчас разрыдается.