Учёного было не узнать, о его профессии напоминали только очки и тощая комплекция. В остальном был прикинут, как матёрый спецназовец. Камуфляж странного серо зелёного цвета, при том отдельных пятен не различить, цвета переходят один в другой постепенно. Имеются наколенники, налокотники и крепкие берцы с очень толстой подошвой. Поверх надета разгрузка, в которой виден патронташ с патронами двенадцатого калибра. Там же воткнуты пистолетные обоймы к «Стечкину» с глушителем, и сам пистолет пристёгнут апереди. На боку висит нож в стиле Рэмбо, а на плече – дробовик, но не навороченный армейский, а тот самый, импортный, которым пользовались местные охотники. Последним элементом экипировки был компактный, но явно тяжёлый рюкзак.

– Я не опоздал? – спросил он, оглядев нас.

– Почти, – Коростин сморщился так, словно разжевал лимон. – Садись в машину, караван уже выдвигается.

Караван в самом деле уже тронулся с места, выезжая по одной из улиц на разбитую междугородную трассу. Впрочем, машины в одном месте остановились, видимо, руководство каравана захотело посмотреть, как работают военные.

А посмотреть было на что. Солдаты как раз зачищали какое то административное здание, названия я прочитать не смог, поскольку табличка валялась недалеко от входа. Солдаты, закованные в настоящую броню, собирались выкуривать оттуда неких монстров. Но сначала собрались убедиться в их наличии. К входу подошёл кинолог, ведущий на поводках трёх огромных волкодавов, не знаю, что это была за порода, напоминают немецкого дога, но тот почти лысый, а эти покрыты короткой серой шерстью. Псы, немного постояв у входа, разразились отчаянным лаем, а как только внутри раздалось шевеление, тут же рванули назад, утаскивая с собой кинолога.

Когда свора скрылась за стеной щитов, наружу показались твари. Что то, похожее на чёрного, как смоль, медведя, только длинного и тощего, а ещё с длинным хвостом, который украшала нелепая рыжая кисточка. Их было трое, но все они оказались абсолютно безмозглыми. Имея хоть толику разума, странно было бы нападать на противника, превосходящего тебя числом в семь раз.

Но твари, разинув огромные пасти (при этом сходство с медведями разом исчезло), кинулись на стену щитов. В них ударили автоматные очереди и хлопки полдюжины дробовиков, а потом, когда все трое уже упали, так и не достигнув противника, накрыла волна огня из огнемёта. Не дожидаясь, пока трупы догорят, группа солдат, прикрывая друг друга, вошла в здание для полной зачистки. В каждом движении солдат виден отменный профессионализм, явно не первый раз таким занимаются. Даже собаки показали себя отлично.

Колонна двинулась дальше. Следующую сцену мы наблюдали мельком из окна машины. Ещё одна группа солдат пыталась выкурить врага из подвала жилого дома, для чего кидала туда газовые гранаты. Сами бойцы были в противогазах. Развязки мы не увидели, но потом далеко за спиной слышны были автоматные очереди. Хорошо работают, глядишь, в ближайшее время город и людьми заселят.

Когда отъехали от города километров на пять, Коростин сказал что то в рацию, после чего колонна затормозила. Выглянув в окно, я понял, в чём причина остановки, выбравшись из придорожных кустов, в нашу сторону бодро шагал Винокур с автоматом и тяжёлым рюкзаком за плечами.

– Славик, ждать себя заставляешь? – укоризненно сказал Коростин с переднего сидения. – Я же сказал: у дороги будь.

– А если патруль армейский поедет? – проворчал недовольно тот.

– Можно подумать, тебя тут каждый в лицо знает, – фыркнул Коростин. – А с патрулём всегда прокурор катается.

– А вы и есть тот самый… – спросил Башкин, точнее, попытался спросить, но осёкся на полуслове, поскольку рука Винокура с ножом оказалась у его горла.