Это был обычный День Ярмарки, где гулял и стар и млад, где тратились деньги, и поднималось настроение. Единственным инцидентом, нарушившим веселье, был визит полицейского рейда где-то в полдень. Полицейская машина с сиреной и мигалками ворвалась на территорию школы и остановилась у главного входа резиденции братьев, где офицеров полиции встретил сам Брат Лайн. Они повыскакивали из машины, и часть из них поспешила за Лайном в помещение резиденции. Кучка детей направилась к машине, и тут же поползли слухи. Бомба — говорили одни, что звучало неправдоподобно. Грабеж, шептали другие, которому помешал Брат Лайн, кто-то еще говорил, что грабитель убежал по Майн-Стрит. Фактически все видели, как Брат Лайн, разговаривая с полицейскими, показывал в направлении этой улицы. Когда немного погодя прибыла еще одна полицейская машина, то первая тут же поспешила по Майн-Стрит. Тем временем, большой круглолицый полицейский с огромным животом и массивной челюстью пробирался через толпу, расталкивая собравшихся. «Все кончено», — бросил он, и отказался отвечать на какие-либо вопросы.

Спустя несколько минут голос Брата Лайна затрещал по трансляции, перемешиваясь с мелодиями диско.

«У нас в резиденции был небольшой повод для беспокойств, но все осталось по-прежнему», — объявил он. — «Пожалуйста, продолжайте веселиться. Нет никаких причин для тревоги или волнения в этот прекрасный день».

Снова зазвучала музыка, и вернулась праздничная атмосфера. К этому времени ярмарка уже закончилась, в небе заиграли вечерние краски, и о полицейских рейдах все тут же забыли, говоря о них просто из праздного любопытства, вообще не видя в этом ничего серьезного.

Рею Банистеру хотелось, чтобы этот инцидент был серьезным… достаточно серьезным, чтобы сократить хотя бы на половину всю программу Дня Ярмарки и лучше, если всю ее вечернюю часть. Опустив голову, он неохотно брел к главному зданию школы, словно искал потерянные монеты, хотя ему нужны были не деньги, а повод для отмены вечернего представления. Он честно себе признался, что все это ему вообще не нужно. Раньше, конечно, его возбуждала возможность выступить на сцене перед всеми учащимися «Тринити», потому что он мечтал о напряженном внимании и аплодисментах. Но в последние несколько дней подозрительное поведение Оби усложнило ему жизнь. Он вел себя словно сумасшедший, который в безумии прилетал к Рею домой, чтобы всего лишь еще раз отрепетировать свою маленькую роль — роль ассистента фокусника. Его глаза горели, и он слишком много говорил, расхаживая из стороны в сторону, и вдруг внезапно замолкал.

— Что-то не так, Оби? — спросил, наконец, Рей.

— Нет, все хорошо, — отрезал Оби. — Почему ты об этом спрашиваешь?

— Потому что ты себя ведешь… как-то странно. Словно это борьба, если не на жизнь, то на смерть. Это лишь фокусы. Черт, а отчего я так нервничаю?

— Мне хочется, чтобы все прошло с блеском, — сказал Оби. — Это должно стать вечером ужаса «Тринити».

— Все пройдет замечательно, — снова уверял его Рей, хотя его голос звучал неуверенно.

— Давай снова отрепетируем, — сказал Оби. — Еще раз покажи мне, как работает гильотина.

Рей вдруг остановился у входа в здание. Ему очень хотелось вернуться домой или назад в Кеп-Код. Кто-то из собравшихся у входа открыл перед ним дверь и неожиданно вежливо ему поклонился. Имя Рея светилось на плакатах, развешанных по всей школе:

«ВЕЧЕР МАГИИ И ВОЛШЕБСТВА»

Представление Рея Банистера.