Мы два раза медленно обошли вокруг утиного пруда, затем сели на скамью в жидких лучах весеннего солнца и стали смотреть, как карапузы и их родители кормят жирных уток, а подростки курят, орут и дерутся; наивные детские ухаживания. Потом мы неспешно прогулялись до букмекерской конторы, чтобы дедушка мог сделать двойную ставку в три фунта на лошадь по имени Плутовка, а после того как дедушка, скомкав, выбросил квитанцию в мусорную корзину, я сказала, что куплю ему в супермаркете пончик с джемом.

   – Ой, жир! – воскликнул дедушка перед прилавком с кондитерскими изделиями, а я удивленно нахмурилась. Тогда он показал на пончики и со смехом повторил: – Ой, жир.

   – А… все понятно. Мы так и скажем маме. Пончики с низким содержанием жира.

   Мама объяснила, что от нового лекарства дедушка становится смешливым. Но я подумала: это еще не самое страшное, что бывает в жизни.

   И пока мы стояли в очереди в кассу, дедушка все еще продолжал хихикать над своей шуткой. А я, опустив голову, рылась в карманах в поисках мелочи и размышляла, стоит ли помочь на выходных папе в саду. Поэтому я не сразу услышала шепотки за спиной.

   – Это бремя вины. Говорят, она пыталась броситься с крыши многоэтажки.

   – Ну, вы бы тоже так сделали, разве нет? Я точно знаю, что не могла бы жить в ладу с собой.

   – И у нее еще хватает наглости показываться на люди.

   Я застыла, судорожно сжав руки в карманах.

   – Только подумайте, бедняжка Джози Кларк до сих пор мучается угрызениями совести. Она буквально каждую неделю исповедуется, а ведь душа этой женщины чиста, как свежевыстиранное белье.

   Дедушка показывал на пончики и артикулировал, обращаясь к кассирше:

   – Ой, жир.

   Она подняла глаза и вежливо улыбнулась:

   – Восемьдесят шесть пенсов, пожалуйста.

   – Трейноры тоже страшно изменились.

   – Да, ты не находишь, что это их совершенно подкосило?

   – Восемьдесят шесть пенсов, пожалуйста.

   Я не сразу поняла, что кассирша выжидающе смотрит на меня. Я вытащила из кармана пригоршню мелочи и дрожащими руками попыталась ее рассортировать.

   – А тебе не кажется, что Джози рискует, доверяя ей заботу о дедушке?

   – Ты же не думаешь, что она…

   – Кто знает. Коли она уже один раз на такое пошла…

   У меня горело лицо, стучало в висках. Деньги посыпались на прилавок. Дедушка продолжал твердить озадаченной кассирше: «ОЙ, ЖИР. ОЙ, ЖИР», ожидая, когда та поймет его шутку. Я потянула его за рукав:

   – Да ладно тебе, дедушка. Нам надо идти.

   – Ой, жир, – с упорством пьяного повторил дедушка.

   – Верно, – добродушно улыбнулась кассирша.

   – Дедушка, ну пожалуйста! – Меня бросило в жар, закружилась голова.