– Что здесь происходит?

   Мама отошла в сторону, и я смогла хорошенько разглядеть дедушкино лицо, украшенное новыми угольно-черными бровями и несколько неровными густыми черными усами.

   – Перманентный маркер, – объяснила мама. – Начиная с этой минуты чтоб больше не смели оставлять спящего дедушку в одной комнате с Томасом!

   – Ты должен прекратить разрисовывать все подряд! – вопила Трина. – Рисовать только на бумаге, понятно? Не на стенах. Не на лицах. Не на собаке миссис Рейнолдс. Не на моих штанах.

   – Я написал тебе дни недели!

   – Я не нуждаюсь в штанах с днями недели! – взвизгнула Трина. – А если и так, научись для начала правильно писать слово «вторник»!

   – Трин, не ругай его, – попросила мама и снова склонилась над дедушкой. – Могло быть и хуже.

   В нашем маленьком домике папины шаги вниз по лестнице звучали как мощные раскаты грома. Папа на полном ходу влетел в гостиную, плечи у него уныло поникли, волосы со сна стояли дыбом.

   – Неужели нельзя дать человеку поспать в выходной день?! Это какой-то чертов дурдом!

   Мы замерли, дружно уставившись на папу.

   – Что? Что я такого сказал?

   – Бернард…

   – Вам не понравилось слово «дурдом»? Ой, да брось! Наша Лу ведь не думает, будто я имел в виду…

   – Боже правый! – схватилась за голову мама.

   Сестра принялась поспешно выпихивать Томаса из гостиной.

   – Вот черт! – громко прошептала она. – Томас, уйди от греха подальше. Потому что, клянусь, когда твой дедуля до тебя доберется…

   – Что? – нахмурился папа. – Что случилось?

   Дедушка зашелся лающим смехом. И поднял вверх трясущийся палец.

   Зрелище было не для слабонервных. Томас раскрасил папино лицо синим маркером. Папины глаза выглядывали, словно ягоды крыжовника, из зеленовато-синего моря.

   – Что?

   Томас выскочил в коридор, откуда послышался его протестующий вопль:

   – Мы смотрели «Аватар»! Он сказал, что не прочь стать аватаром!

   У папы округлились глаза. Он подскочил к зеркалу на каминной полке. В комнате стало тихо.

   – Господи боже мой!

   – Бернард, не смей поминать имя Господа всуе!

   – Джози, он покрасил меня в синий цвет, черт возьми! В таком виде я могу разве что поминать имя Господа на чертовом аттракционе в Батлинсе[5]. Это перманентный маркер? ТОММИ! ЭТО ПЕРМАНЕНТНЫЙ МАРКЕР?!

   – Пап, мы это смоем. – Трина закрыла за собой дверь в сад, откуда доносились жалобные завывания Томаса.

   – Завтра я должен следить за установкой новой ограды в замке. Приедут подрядчики. Как, черт возьми, мне вести переговоры с подрядчиками, если я весь синий?! – Папа поплевал на ладонь и принялся тереть лицо. Краска только размазалась, теперь и по ладони.