Художник покосился на нее.

— Не пытайся сделать из меня ненормального. Этот номер не пройдет — я патологически здоров! — грубовато буркнул он, хотя совсем недавно утверждал противоположное. — И что, собственно, странного в твоих визитах ко мне? Дело-то житейское: убийцу всегда посещают жертвы в виде привидений. Открой любой роман и увидишь, как это происходит. Все путем!

Таня грустно вздохнула.

— Значит, ты в порядке? — задумчиво спросила она. — Тогда перейдем к твоему преследователю. Ты ведь хотел говорить со мной именно о нем.

Виктор хлопнул себя ладонью по лбу и вскочил.

— Как же я мог все перезабыть? — с досадой закричал он. — Просто вылетело из головы! Нет, ты все-таки права, Танюша, я допьюсь когда-нибудь до кровавых мальчиков! Надо завязывать! Ну конечно, я хотел говорить о нем! Об этом вертлявом, черт бы его побрал!

— Как видишь, не побрал, — философски заметила Таня. — Так что же ему нужно от тебя? И как он тебя тоже узнал? Ведь он наверняка не художник.

— Я думал, ты сама мне расскажешь об этом, — растерялся Виктор. — Моя мозговушка не первый день бьется в догадках…

— Я? — удивленно сморщила лоб Таня.

Она явно дразнила его и над ним издевалась.

— Очевидно, потому, что "мне сверху видно все"? Боюсь, Витя, что ты перепутал меня с Большой советской энциклопедией.

— Ничего советского больше нет, Танюша, ты отстала от жизни, — тотчас легко расквитался с ней Виктор. — Хотя многие старые названия сохранились в виде формальности и отзвуков прошлого. ТАСС, например, Ленинградский вокзал, станция метро "ВДНХ" и газета "Московский комсомолец"… Странно, как быстро все кануло в историю! Буквально за несколько лет.

Он покрутил босым пальцем в дырке шлепанца и провертел отверстие пошире.

— Но в любом случае ты знаешь значительно больше меня. И как все странно совпало: сначала явилась ты, потом этот исподтишковый человек… Так как же все-таки он меня узнал?

Таня смотрела пристально и строго.

— Я не люблю, когда у тебя появляется этот суровый взгляд, — пробормотал Виктор. — Улыбнись и расскажи…

Таня улыбаться не захотела, а небрежно проронила сквозь зубы:

— Посмотри на себя в зеркало, Витя. Видишь шрам над левой бровью? Разве ты забыл, откуда он взялся? Маленький замахнулся тогда на тебя ножом, но ты сумел вовремя перехватить его руку. Малыш был очень силен, хотя и дохляк на вид, как ты говоришь. Ему удалось полоснуть тебя по лбу… Кровь залила все лицо… Преступники всегда хорошо помнят и безошибочно узнают следы своих рук. И своих жертв тоже, Витя.

Художник смущенно потер лоб.

— Забыл, — пробормотал он в растерянности. — Обо всем совершенно забыл… Как же так? Действительно, шрам на роже… от того самого ножа… Танька, я окончательно спиваюсь! И некому меня вытащить из опасной трясины! Хоть ты помоги! Ведь меня попросту засосет!

Он картинно протянул к облачку руки. Таня еще больше посуровела и нахмурилась.

— Ты ведешь себя, как мальчишка, а тебе уже сорок, Виктор! — серьезно и грустно констатировала она.

— Да что ты говоришь! Так много? Какой ужас! — ерничая, воскликнул художник. — Спасибо, что напомнила: и об этом я тоже без тебя ни за что бы не догадался!

Таня осуждающе покачала головой.

— Не дурачься, Виктор! — строго велела она.