Обе Тани разом засмеялись. Петр хмыкнул.

— А уж сказки рассказывают! — продолжал с воодушевлением Виктор. — Вот, например, Иван-царевич или Иван-дурак, что, в сущности, одно и то же, после бесполезных поисков Василисы-прекрасной или другой не менее чудесной мадамы в результате происков врагов попадает к Бабе-Яге. И выясняются потрясающие подробности: Баба-Яга, оказывается, доброго молодца кормит и поит, а сама ничего не пьет. — И молока не пьешь? — в изумлении допрашивает Иван-царевич Петькиными устами. — И кефила "Данон"? И чая "Дилма"? И сока апельсинового? И фанты? И пепси-колы? Здесь изумление достигает наивысшего предела. Я ждал, доберется он до пива и водчонки или нет. Не дождался. Ну, это придет попозже.

— Непременно! — отозвалась Таня-большая.

Петр снова хмыкнул.

— Я хочу в туалет! — решительно, без обиняков, заявила Танюша и скосила глаза на Петра. — Как вы на это смотрите?

Виктор застыл от неожиданности, ладони стали мокрыми и холодными.

— Таня, я тебя умоляю, — прошептал он. — Что ты еще выдумываешь…

— Почему я выдумываю, папа? — возмутилась Таня. — Вот странно! Я правда туда давно хочу! А мама меня учила, что терпеть очень вредно, потом я не смогу рожать! Вам бы хотелось, чтобы ваша дочка не смогла рожать и у вас никогда не было бы внуков?

Она сурово покосилась на Петра. Непредусмотренный выпад окончательно смутил его. Он явно не знал, что отвечать и на что решиться.

— У вас есть дочка? — строго продолжала Танюша.

— Нет, — неуверенно ответил он. — Пока нету…

— Ну, значит, будет, — безапелляционно заверила его Таня. — Кстати, вы тоже можете захотеть в туалет, до утра далеко. Это перед кухней налево. Мы как, пойдем туда вместе или вы мне позволите прогуляться одной?

Она была истинной дочерью своего отца. Виктор снова напрягся, приготовившись к самым худшим неожиданностям. Петр смущенно мялся. Девочка явно поставила его в тупик.

Танюша, милая… А она вдруг спокойно встала и отвела от себя руку с ножом. Виктор сориентировался мгновенно. Метко пущенная табуретка сбила Петра с ног, остальное было делом техники: Виктор перемахнул через стол, выбил нож и крепко стиснул два худых костлявых запястья. Таня взяла со стола пустую бутылку и разбила ее о голову Петра.

— Это лишнее, Танечка, — пробормотал Виктор. — Мы так можем его убить…

— Ничего, — безмятежно отозвалась дочь. — Ты все равно уже кого-то убил. Теперь будем сообщниками. Смотри, ему даже ничего не сделалось!

Действительно, Петру снова повезло: бутылка выскользнула из детской слабой и дрожавшей от всего пережитого руки и задела его только краем, оставив на лбу едва заметный красноватый след от удара.

— Таня, веревку! — крикнул Виктор, и дочка метнулась на кухню.

Петр лежал тихо, не рвался, не орал и позволил себя связать, не проронив ни звука. Виктор поднялся с пола, отряхнул руки и, подтолкнув сантехника ногой к стене, посоветовал:

— Теперь спи, дружок! До утра! А мы с Таней пойдем в театр.