Алексей, старый школьный друг, алкоголик и добрый парень, у которого Виктор в свое время увел Аньку — просто так, от нечего делать — был жонглером и постоянно разъезжал с цирком по стране. Изредка появляясь в град-столице, он всегда первым делом спешил к Виктору — раньше домой, теперь в мастерскую. Выслушивал все новости, рассказывал свои, узнавал про мальчишек, к которым искренне привязался, а потом пил, пил, пил по-черному, забывая числа и дни недели и засыпая прямо за столом, уронив рано облысевшую большую голову.

— Твой приятель мне надоел! — взвилась как-то Анька.

— Он такой же мой, как и твой! — отпарировал Виктор. — Забыла, что ты с ним спала? Только Алексей, в отличие от меня, оказался проницательным и дальновидным и хорошо понимал, чем ему грозит женитьба на тебе.

— Ну, положим, спился он без меня! — заявила Анька.

— Зато я — с тобой! — легко нашелся Крашенинников. — Результат один и тот же, зато условия ох какие разные! Слишком неравноценные и, понятно, не в мою пользу, заметь!

Анька, конечно, разоралась. Виктору ей даже отвечать иногда не хотелось — дура есть дура.

Да, здорово они тогда надрались с Алешкой… Пришла Тата и немного посидела, раскурив сигарету и плеснув себе в чашку чая. Она давно была хорошо знакома с Алексеем.

— Мальчики, — неожиданно заметила она, — по-моему, вы кое-что не разглядели в Анюте.

Виктор так и подскочил, чуть не опрокинув свой стакан.

— Это чего же такого мы с Алексисом, два слепца, не разглядели в драгоценной Анюте? — мрачно спросил он, приблизив лицо к Таткиному, безобразному и родному. — Не въехал! Неужели в ней все-таки сокрыта некая тайна, о которой никто не подозревает? Загадочное нечто?

Тата безмятежно улыбалась. Она давно привыкла не слушать его пьяный бред.

— Алешенька, — ласково сказала Тата, решившая вдруг напомнить о морали, — ты напрасно отпустил Аню… Тебе не стоило с ней расставаться…

— А-а! — грозно зарычал, оскалившись, Виктор. — Значит, это я ее испортил? Это ее так изуродовала жизнь со мной?!

— Витюшенька, — совсем разнежилась от горячего чая Тата, — ее никто не уродовал. Это вы сами себя водкой искорежили до безобразия.

— Таточка, ты не права, — кротко возразил Алексей.

Выпив, он становился настоящим телком.

Виктор счел необходимым возмутиться и принять серьезные меры. Крохина, хоть и свой парень, но явно превысила сегодня всякие полномочия.

— Татусик, ты бы лучше свалила отсюда быстренько подобру-поздорову, — дружески посоветовал он. — Пьяный я за себя не отвечаю и собственные поступки не контролирую, заметь!

— Давно заметила, — коротко отозвалась Тата и без всякого выражения посмотрела Виктору прямо в глаза.

Он дернулся, покраснел и торопливо придвинул к себе недопитый стакан. Вспомнил, как летом, совершенно одурев от жары и пьянки, трахнулся с Таткой. И не экспромтом. Предварительно он поспорил на бутылку с Алексеем, уверявшим, что Тата — девушка и трогать ее не стоит.

— Этого не может быть! — авторитетно, со знанием дела заявил Виктор. — В среде художников девушки не водятся. Никогда! Тем более в Таткином возрасте.