— Поистине так! — завопил он. — Тебе нет равных! Ты неподражаема! Я тебя обожаю! Давай чмокнемся, Татусик!

— Давай, Веня, — легко согласилась Тата и даже не привстала со своей табуреточки. — Ты не устаешь от этого калейдоскопа лиц, Витя?

Виктор осторожно положил кисть. Может быть, сегодня и попробовать выиграть бутылку у Алексиса? Выгнать ко всем чертям Веньку, и…

— Я скучаю без них, — объяснил Виктор. — Завсегда начинаю тосковать, вспоминать жен, детей, неудавшиеся браки, какие-то нелепые любовные истории, страсти-мордасти… Прокручивать в голове давно разыгранные сцены и отработанные ситуации. Как будто можно что-нибудь вернуть и переиграть заново… Девки меня здорово отвлекают от ненужных и лишних воспоминаний. Но все мои девушки — одноразовые шприцы, поэтому часто приходится менять.

— Зачем тебе такие развлечения, Витя? — спросила Тата. — Венечка может развлечь болтовней значительно лучше.

— Не ревнуй его, Татка! — закричал Туманов. — Он неисправим! И развлекать его я вовсе не собираюсь! Давай лучше я напишу твой портрет!

— Давай, — так же легко и бесстрастно согласилась Тата, не пошевелившись. — Я подарю его Вите. Когда начнем?

— Немедленно! — решил Туманов. — Отойди от мольберта, мазила, я буду писать Татку! Все равно ты не можешь создать ничего путного!

Виктор тотчас ловко использовал подходящий момент и разыграл возмущение.

— Отдохнул — и проваливай, балаболка! Ты мешаешь! — жестко заявил он. — У меня работа, а Тата будет мне петь. Я люблю работать под ее мурлыканье.

— Никуда я отсюда не уйду! — нагло заявил настырный Венька. — Только если ты мне найдешь смазливую мордашку из числа своих многочисленных поклонниц. Ну, позвони кому-нибудь, Витенька, я так страдаю без женского тепла и ласки! Даже Татка не хочет меня целовать!

Крашенинников обозлился уже по-настоящему.

— Веня, — тихо сказал он с нарастающей угрозой в голосе, — не испытывай так долго мое терпение! Оно не беспредельно. Ты что, сам девку себе найти не можешь? С каких это пор?

— Ну, Витя! — противно заныл Туманов. — Ты же знаешь, какой я беспомощный и нерасторопный! Я никогда не могу себя в жизни устроить! Ты не смотри, что я такой большой и здоровый на вид. Меня неправильно растила и воспитывала любимая мамочка и избаловала еще в раннем детстве. Я привык ко всему готовенькому и поэтому никак не могу жениться. А как хочется, Витя! Вот ты это делаешь запросто, без всякого труда… Недаром тебя нарекли столь громким именем. Хочу, чтобы обо мне заботились, чтобы мне готовили, стирали и чтобы меня трепетно ждали по вечерам на пороге квартиры!

Тата фыркнула.

— А на горшок тебя сажать не надо? — заорал взбешенный Виктор.

— Для него просто нужного размера не найдется, — тихо объяснила Тата.

Молодец! Крашенинников посмотрел на нее одобрительно.

— Ты слишком хорошо знаешь анатомию, Татусик, — грустно закончил Туманов. — Это вредно. Вообще ты давно заучилась, а лучше всего было рожать детей. Таких же, как ты, зубастеньких и страшных.

Татке почему-то никто не стеснялся говорить в глаза правду об ее внешности.

— Ну, зачем ей дети? — удивленно заметил жестокий, как все мужчины, Виктор. — Что она будет с ними делать? Разве что приспособит кисти мыть!

— И то правда! — согласился Туманов, встал с дивана и сунул ноги в сандалии.

— Мне скучно с вами, — сообщил он.