— Да, сходи и хорошенько развейся, дорогуша; я уверена, ты меня простишь, если сегодня я не составлю тебе компанию.

Шах, мат и гол в мои ворота — как обычно.

22 Маккабрей узнает правду, вышибает стенку из кухонного буфета и обретает утешение в хлебе с вареньем

О безупречный рыцарь и благородный муж!

«Мерлин и Вивьен»

Вот странность: в разных местах людям свойственно пить разное. К примеру, я терпеть не могу коктейлей с шампанским, однако всегда принимаю парочку от одной конкретной хозяйки, ибо коктейль с шампанским, как вам скажет любой, способен доставить вас туда, где живете, очень быстро, а два позволяют мне совершенно игнорировать чрезмерную сопатку, коей наделена эта дама, и сосредоточиваться на иных ее чарах, отличающихся великой исключительностью. Если говорить об остальных примерах, существуют некоторые пабы, где я с сугубой естественностью заказываю черпак «Гиннесса» и «половинку» ирландского на гарнир; в Джёрзи есть один, где крупную порцию виски мне наливают в бокал свежевыжатого апельсинового сока, презрев воздетые брови прочих питухов; еще в одном месте, где я могу не бывать годами, мне без лишних слов нацедят пинту лучшего горького, а рядом положат шариковую ручку, потому что знают: я пришел сюда решать кроссворд. В Оксфорде имеется итальянское заведение, куда я имел обыкновение заглядывать спозаранку по пути домой: там слишком тактичны, чтобы со мной здороваться, — они просто мешают мне массивный бренди с содовой и сострадательно помогают обхватить стакан пальцами. Существует даже такое местечко — за много миль от чего бы то ни было, — где я пью то, что, как мне представляется, зовется «Маргаритой»: оно происходит из заскорузлой от грязи бутыли без этикетки и, похоже, является 140-градусным томатным кетчупом. Примеры можно было бы множить, но клоню я вот к чему: по некой причине, стоит мне оказаться у «Жюля» на Джёрмин-стрит — а это, вероятно, лучший паб на всем белом свете, — я всегда заказываю канадский ржаной виски с имбирным ситро. После чего посылаю пианисту бокал вина с учтивым посланием, он мечет в меня учтивый же взгляд и «играет еще раз». Ингрид Бергман не приходит никогда, но уж и помечтать нельзя, что ли?

Выполнив ритуал и призвав вторую порцию, я проделал путь к телефону и набрал «безопасный» номер полковника Блюхера.

— Лавка отечественных и колониальных товаров, — пропел знакомый голос.

— Ну да, а мне яйца пучит, — прорычал я, ибо пребывал не в настроении для уверток.

— Вот как? — отозвался голос. — В таком случае я бы предложила вам обратиться в Королевский хирургический колледж, где вам смогли бы растолковать что-нибудь к вящему благу.

— Грррр, — ответил я. Она бросила трубку. Я нашарил еще монету, набрал снова. — Пазалюста, мозно мне Папоцьку? — проскрежетал я сквозь стиснутые зубы.

— Зачем, сэр?

Я припомнил остаток идиотского пароля.

— Мамоцьке оцень плёхо.

Послышались щелчки, включились скрамблеры связи, и наконец на линии возник Блюхер.

— Я хочу с вами поговорить, — сказал я. — Немедленно. Я сыт уже вот посюда.

— Покуда?

Я ему сообщил. Он прибыл «сюда» менее чем через пять минут, что указывает на одно: Агентство, каково бы оно ни было, транжирит изрядные суммы американских налогоплательщиков на адреса, где его служащим обитать далеко не по чину. Больше того: Блюхер имел при себе зонтик, отчего даже отдаленно не стал походить на англичанина.