— Да вы… вы спятили! — воскликнул адвокат.

Произнося эти слова, он не мог оторвать взгляда от Кевина. Смутное, невыразимое беспокойство закралось в его душу. «Ничего не случится. Все будет хорошо!»

Не прошло и минуты после неожиданного предсказания Гудрича, как молодой человек извлек из кармана куртки пистолет. Несколько секунд Кевин с ужасом смотрел на оружие, которое дрожало в его руке. Сначала никто ничего не заметил, потом вдруг раздался пронзительный женский вопль:

— У него пистолет!

Все взгляды устремились на молодого человека. Кевин, явно в приступе паники, направил пистолет на себя. Губы парня дрожали от страха, слезы хлынули из глаз, он закричал… Ночная тьма поглотила крик.

— Не делайте этого! — воскликнул кто-то; люди, охваченные ужасом, толкаясь, ринулись к выходу.

Натан стоял совсем рядом с молодым человеком. Ошеломленный тем, что происходило у него на глазах, он не отваживался шевельнуться, боясь ускорить непоправимое. Ему уже не было холодно — напротив, все тело бросало в жар.

«Только бы не выстрелил!.. Не стреляй! Не стреляй, мальчик!»

Кевин поднял глаза, посмотрел в последний раз в беззвездное небо — и нажал на курок. Звук выстрела разорвал тишину ночи; молодой человек упал; время на миг остановилось.

На площадке кричали люди, толпа устремилась к лифтам. Кто-то доставал мобильные телефоны — предупредить семью, уберечь близких. Со времени взрыва на Манхэттене 11 сентября чувство почти осязаемой опасности поселилось в душах ньюйоркцев. Это событие в той или иной степени коснулось всех, и даже туристы знали, что на Манхэттене может случиться что угодно.

Натан и еще несколько человек остались на площадке. Вокруг тела толпились люди; влюбленная пара стояла тут же — оба были забрызганы кровью и беззвучно плакали.

— Отойдите! Дайте ему воздуха! — рявкнул охранник, склонившись над Кевином.

По рации он попросил помощи снизу:

— Вызовите пожарных и скорую! На восемьдесят шестом этаже пострадавший — пулевое ранение.

Снова наклонившись, он понял, что помощь уже не понадобится.

Натан, стоявший в метре от погибшего, не мог отвести взгляда от тела. На искаженном болью лице Кевина навсегда застыла маска ужаса; широко открытые глаза смотрели в пустоту. За ухом виднелась кровавая дыра с обугленными краями; часть черепа размозжена, а все, что осталось, покрыто кровью и мозгами… Натан понял, что никогда не сможет избавиться от этой картины, она будет вновь и вновь возвращаться к нему, преследовать по ночам и в моменты острого одиночества.

Понемногу начинали подходить любопытные. Какой-то мальчик потерял родителей и застыл здесь, в трех метрах от мертвого тела, завороженный видом крови. Натан взял его на руки, чтобы оградить от жуткого зрелища.

— Пойдем со мной, малыш! Не волнуйся, все будет хорошо… Все будет хорошо…

Поднимаясь, он заметил, что Гудрич пытается затеряться в толпе, — и бросился к нему.

— Гаррет! Подождите меня, черт возьми!

С ребенком на руках он пробивался через скопление людей.

— Откуда вы узнали?! — крикнул Натан, дернув доктора за рукав.

Гудрич смотрел в пустоту и молчал.

Натан попытался остановить его, но тут объявились родители мальчика, бурно радуясь, что нашли сына.

— О! Джеймс, малыш, ты так нас напугал!..

С трудом отделавшись от них, Натан почти нагнал доктора, когда тот уже вошел в первый свободный лифт.

— Почему вы ничего не предприняли, Гаррет?

На долю секунды их взгляды встретились, но двери лифта уже закрывались. Натан успел прокричать вслед:

— Почему вы ничего не сделали?! Вы же знали!

5

Мы не спешим верить в то, во что не хочется верить.