Натан такое отношение к жизни не признавал. «Легко так говорить, когда ни в чем не нуждаешься и никогда не нуждался!» — отвечал он обычно.

Мэллори родилась в обеспеченной семье и носила известную в определенных кругах фамилию. Ее отец был генеральным директором самой перспективной юридической фирмы Бостона; девушке не нужно было делать карьеру, чтобы завоевать социальный статус, — она с ним родилась.

Еще мгновение — и Натан ясно представил, как расположены родинки на ее теле… попытался прогнать воспоминание. Открыл папки, которые принес с собой, включил компьютер, сделал какие-то записи и надиктовал несколько писем для Эбби. К половине десятого прозвенел наконец долгожданный звонок.

— Привет, пап!

— Привет, бельчонок!

Бонни подробно, ничего не упуская, поведала, как прошел ее день, — девочка привыкла так делать, еще когда они имели возможность разговаривать ежедневно. Рассказала о тиграх и бегемотах, которых видела во время экскурсии в зоопарк. Натан расспросил ее об учебе и о школьном футбольном матче. По иронии судьбы, лишь когда Натана и его дочь разделили три тысячи километров, он начал подолгу разговаривать с ней.

Внезапно Бонни с беспокойством в голосе сказала:

— Хочу тебя попросить…

— Все что угодно, дорогая.

— Я боюсь одна лететь на самолете. Может быть, ты заберешь меня в субботу?

— Но это смешно, Бонни, ты уже большая девочка!

Как раз на эту субботу у Натана была назначена деловая встреча: последние приготовления к процессу примирения двух фирм, над которым он работал вот уже два месяца; Натан сам настоял на проведении встречи именно в этот день.

— Прошу тебя, пап, забери меня!

Натан слышал, как на другом конце провода дрожит голосок Бонни, чувствовал — дочка готова расплакаться. Бонни не свойственно было капризничать; раз она отказывается лететь одна, стало быть, правда боится. Меньше всего на свете ему хотелось огорчать ее, особенно сейчас!

— Нет проблем, милая, буду! Обещаю!

Бонни успокоилась, и они поговорили еще несколько минут. Чтобы рассмешить дочь, Натан рассказал анекдот, забавно подражая голосу Винни-Пуха, рекламирующего горшочек меда.

— Я тебя люблю, девочка моя!

Натан положил трубку и еще несколько минут пытался осмыслить последствия переноса субботней встречи. Конечно, можно было заплатить кому-нибудь, чтобы Бонни забрали в Калифорнии, но он быстро отбросил эту мысль: Мэллори никогда ему не простит такое. И потом, Натан обещал Бонни, что сам приедет. Ничего, он найдет выход.

Он записывал какую-то информацию на диктофон, лежа на диване, и неожиданно уснул — с включенным светом и прямо в обуви. Подскочил от звонка домофона: Питер, портье.

— К вам посетитель — доктор Гаррет Гудрич.

Натан посмотрел на часы: черт побери, уже девять! У него не было никакого желания пускать этого типа в свою квартиру.

— Питер, не пускайте его, я не знаю этого господина.

— Не валяйте дурака! — прокричал Гудрич, выхватив трубку у портье. — Это важно!

«Господи! За что мне это?»  Натан потер глаза; в глубине души он сознавал, что ничего не прояснится, пока он не поговорит с Гудричем начистоту. Или хотя бы поймет, что нужно от него этому человеку.

— Хорошо, можете его пропустить, Питер.

Натан застегнул рубашку, открыл дверь и вышел на площадку, чтобы встретить доктора, — тот быстро поднялся на двадцать третий этаж.

— Что вы здесь забыли, Гаррет? Вы видели, сколько времени?

— Хорошая квартира.