Глава 16

Сообщник Султана

Еще с полчаса ничего особенного не происходило. Таможенник с упорством робота кидал за борт «кошку», ждал, когда течением снесет лодку, и возвращался на прежнее место. Может быть, лапы якорька скребли по дну в сантиметре от спрятанного кокаина — разве увидишь, что творится под водой? Судя по всему, Прохор не рассчитывал, что его тайник просуществует до лета. Он (или, если Митек прав, его сообщник) собирался вернуться еще по льду и выудить кокаин из проруби, как утонувшее ведро из колодца. А теперь Таможеннику приходилось на глазок определять расстояние от ангела и обшаривать большой участок реки.

Напарники сидели в кустах, мокрые и голодные, прижавшись друг к другу для тепла.

— Ты про что думаешь? — спросил Аксакал. И тут Митек огорошил его в очередной раз.

— Про танцы, — ответил он. — Быстрые полезнее, они дыхалку тренируют, зато медленные приятнее. Особенно с Васильевой.

— Дура набитая! — буркнул Аксакал. — С Фунтиком за ручку гуляла — нашла с кем! Он ей жука за шиворот сунул.

— Тогда скорее Фунтик дурак, а она просто ошиблась, — решил Блинков-младший.

С реки послышался плеск. Аксакал приподнялся на цыпочки и поверх ветвей посмотрел на Таможенника. Клюнуло! Встав на колени, преступник тянул из воды что-то тяжелое. Его резиновую лодку перекосило набок. Капюшон плаща он откинул, и под ним действительно оказались наушники.

— Что там? — спросил Блинков-младший. — Нашел?

— Нашел.

— Плохо дело, — расстроился Митек. — Я-то надеялся, что Валера с Петей сообразят нас поискать. А теперь поздно. Сейчас он как дунет по течению да с моторчиком, и неизвестно, к какому берегу пристанет.

— Почему ты так думаешь? — не понял Аксакал. — Он же на дачу приехал и вернется сейчас на дачу.

— Там нет машины, Седая Борода. Я заглядывал в гараж — пусто. Не в электричке же Таможенник собирается увезти кокаин. Значит, где-то дальше по берегу он спрятал машину. А на дачу он, скорее всего, и носа не показывал. Старик Михеич сейчас небось бегает по комнатам и мечет икру: «Где мой Султаша?! Из-под носа кокаин уводят!!».

— Михеич — сторож? — догадался Аксакал. — Откуда ты знаешь, как его зовут?

— Я не знаю, просто видел его и придумал кличку. Вон он, полюбуйся!

У ограды особняка, протиснув меж прутьев красное от злобы лицо, переминался с ноги на ногу «старик Михеич». Он скалился и кусал губы. А Таможенник, низко нагнувшись над водой и черпая бортом воду, втаскивал в лодку большой молочный бидон. Горловина бидона была обвязана веревкой, ее конец уходил в реку. Бидон то и дело соскальзывал с круглого надутого борта, лодка снова и снова черпала воду, и каждый раз казалось, что вот-вот она перевернется.

В конце концов Таможенник, придерживая бидон одной рукой, выхватил нож и полоснул им по уходящей вглубь веревке. Раздался стреляющий звук, как будто лопнула струна. Обрезанный конец веревки хлестнул по воде и мгновенно ушел ко дну. Видно, к нему был привязан солидный груз, потому что, разделавшись с веревкой, Таможенник легко втащил бидон к себе. Лодка здорово осела. Борта чуть возвышались над зеркалом реки. Таможенник стал пригоршнями вычерпывать воду.

Когда Аксакал снова посмотрел в сторону дачи, сторож быстро убегал от ограды.

— Решился, — заметил Блинков-младший.